– Вы всех нас взорвете! – кричал доктор Доу. – Прекратите огонь! Прекратите!
Но констебли ничего не слышали – они стреляли и стреляли, пока у них не закончились патроны. Повезло еще, что целились они вверх, и большинство пуль прошли над фонарем.
– Ты видишь его?! – Бэнкс задрал голову, пытаясь различить что-то в небе над переулком.
– Не-а… а ты?! – отвечал Хоппер.
– Он улетел! – завопил мистер Келпи. – Сбежал!
Джаспер был в ужасе. Он выбрался из-за своей бочки. В голове шумело. Все произошло так быстро…
Покачнувшийся фонарь по-прежнему горел, труба накренилась, а луч залил собой стену дома и красным полукругом вычертил над крышами размытую багровую арку.
Мистер Келпи дрожал, глядя в небо. Констебли все высматривали улетевшего Черного Мотылька.
Грохот в переулке стих, и лишь крики доктора Доу прорезали ночь и туман:
– Болваны! Идиоты! Что вы наделали?! Что вы наделали?! Мы его почти поймали! Что вы наделали?!
В подобной ярости Джаспер никогда прежде не видел своего дядюшку. Его лицо было жутко искажено, он тяжело дышал, а его глаза, казалось, могли свежевать не хуже скальпелей.
– Он сбежал… – негромко проговорил дрожащим от потаенной радости голосом мистер Келпи. – Его не поймали… он сбежал…
В гостиной дома № 7 в переулке Трокар пахло кофе даже сильнее, чем обычно.
Варитель недовольно бурлил, шипел и фыркал, явно намекая на то, что подобное обращение его не устраивает. Латунный толстяк работал без передышки всю ночь напролет, словно кочегар на фабрике в Гари, и, будь у него ноги, как у автоматонов, он бы непременно отправился с жалобами в какой-нибудь профсоюз дряхлых железяк, если бы такой, разумеется, существовал. Но в любом случае ног у него не было, зато имелась рука, которая на гармошечном механизме раз за разом подавала все новые и новые чашки кофе, а доктор Доу принимал их, опустошал, после чего безжалостно заводил варитель снова.
Было следующее после ловли Черного Мотылька утро.
Всю ночь доктор, мистер Келпи и Джаспер провели в этой гостиной, каждый в своем кресле. Обсуждали провал, время от времени поругивались на тупоголовых констеблей и пытались строить планы на ближайшее будущее. Поиски ускользнувшего Черного Мотылька теперь явно должны были усложниться тем, что тот испуган и взбудоражен пальбой.
Доктор Доу вроде бы отошел после своей ночной вспышки ярости и вновь стал походить на себя обычного – утомленного несовершенством окружающего мира и населяющих его людей мизантропа, и только. Да и как тут гневаться, когда отправляешь в себя кофе чашку за чашкой – Натаниэль Доу был тем, на кого кофе действовал успокаивающе.
Шквал так и не наступил. После полуночи туман перестал густеть и подниматься, а ближе к утру и вовсе превратился в рваное пуховое одеяло. Штормовая тревога давно прекратила выть, и никто не мог вспомнить точно, когда именно. Метеорологическая служба обманула – что ж, такое случалось и прежде, как в тот раз, когда обещали дождь из лягушек, который, ко всеобщему огорчению, так и не пошел.
Ночные треволнения постепенно отпустили Джаспера, его клонило в сон, и он все порывался отправиться спать. От усталости почти все мысли покинули его голову, будто зрители – скучную постановку в сиротском театре, и он просто наблюдал за ползающей по столу пчелой.
Клара, неугомонное создание, уплетала печенье, и мальчик вдруг понял, что теперь у него появился достойный конкурент. Он уже начал опасаться, что «Твитти» на них обоих не хватит.
– А она здесь прижилась, как я погляжу, – сказал мистер Келпи.
– Да уж, – хмуро кивнул доктор. – Она, видимо, считает, что у нас приют для наглых беспризорных пчел.
– Миссис Трикк постоянно ее подкармливает, – добавил Джаспер. – Скоро Клара станет такой толстой, что не сможет взлететь!
Пчела согласно жужжнула.
– Ей здесь хорошо, – с грустью проговорил мистер Келпи. – Лучше, чем в научном обществе. Здесь о ней, по крайней мере, могут позаботиться.
– Уж не хотите ли вы сказать… – начал было доктор, но Джаспер опередил его, радостно воскликнув:
– Да! Конечно, мы о ней позаботимся, мистер Келпи! Не волнуйтесь!
Доктор Доу покачал головой, но сказать ничего не успел, поскольку из прихожей раздался едва слышный звон колокольчика – в щель для газет и писем что-то просунули. На часах было без пятнадцати семь – в это время почтальон мистер Уигли как раз разносил утреннюю почту.
Доктор отправился в прихожую и вскоре вернулся в гостиную со стопкой корреспонденции. В понимании Джаспера у него был неплохой улов: свежий номер «Сплетни», пара писем да открытка от неблагодарного пациента, обвиняющего доктора в том, что тот не должен был прерывать его самоубийство. Спасенный желал доктору, чтобы ему однажды тоже помешали оставить всю эту суету, когда жизнь станет совсем невыносимой.