И именно в этот момент, посреди драматично затянутой паузы, наверху что-то стукнуло.
Марго вздрогнула и уставилась в потолок – кажется, стук раздался из комнаты Калеба.
– Ты слышал?
Джонатан отвернул уголок газеты и удивленно поглядел на жену. Марго уточнила:
– Наверху что-то творится.
Джонатан сделал вид, что прислушался, а Марго вдруг почувствовала, как похолодела спина. В том, что она услышала, не было чего-то странного или жуткого – ничего такого, что прямо сейчас звучало из радиофора, но что-то все же испугало ее. Она не могла точно объяснить, что именно, не могла подобрать нужные слова.
– Я ничего не слышу. – Джонатан по-своему прочитал страх Марго и попытался успокоить ее: – Не бойся, милая, «Таинственное убийство» – выдуманная история. Это все не по-настоящему.
Посчитав, что потрудился на славу, он вновь уткнулся в газету.
Марго попыталась сосредоточиться на вязании, но ее сердце больше было не на месте…
С первого взгляда в гостиной дома № 24 на Каштановой улице ничего не изменилось. Спицы, как и до того, звенели, странички газеты порой шуршали, переворачиваемые, а Мистер Убийца под тягучий монолог рассказчика брел по коридору, с каждым шагом все приближаясь к двери спальни своей следующей жертвы.
Что именно произошло с несчастным дворецким, история умалчивала. Говорилось лишь: «Верный слуга увидел, как странная тень в двух шагах от него приобретает форму высокого человека в плаще и цилиндре. Его глаза расширились от ужаса, рот раскрылся в немом крике и…» После чего трансляция потонула в шуме помех, а когда вещание восстановилось, было уже: «Прошептав: “Тик-так, тик-так”, Мистер Убийца развернулся и направился к комнате слуг, где, как он знал, спала кухарка, жена дворецкого…»
Скрипнула вымышленная дверь комнаты вымышленных слуг, едва слышные шаги и шорох одежд выдали то, что Мистер Убийца приблизился к кровати, на которой негромко сопела кухарка. Мистер Убийца уже во второй раз прошептал: «Тик-так, тик-так…» – и женщина проснулась. Увидев черную фигуру у кровати, она закричала…
И тут, среди воплей, профессионально и очень реалистично записанных актрисой-«жертвой», Марго различила топот по потолку. Топот вовсе не в радиоспектакле, а над ее собственной головой.
Марго снова устремила взгляд в потолок. Судя по всему, хмурилась она так сильно, что Джонатан почувствовал это. Опустив газету, он посмотрел на жену.
– Ну уж это ты слышал? – спросила Марго.
– Он просто играет. У него же день рождения. Не будь как…
– Даже не думай договаривать! – прервала его Марго. Было очевидно, что Джонатан собирался сказать: «Не будь как Джеральдин», прекрасно зная, как сильно она раздражается, когда кто-то сравнивает ее с сестрой.
Джонатан пожал плечами и снова скрылся за газетой.
«И вовсе я не как Джеральдин!» – подумала Марго и вернулась к вязанию; ее движения стали резкими, нервными, она пропустила одну петлю и сделала парочку лишних, но даже не заметила этого. Как не заметила и того, что Мистер Убийца, покинув комнату слуг, пошагал вверх по лестнице, преодолел второй этаж и поднялся на третий, после чего вошел на чердак с большими часами, где его уже ждал тот, за кем он явился на самом деле, хозяин дома…
Марго теперь волновало лишь то, что происходило наверху, – игнорируя радиофор, она напряженно прислушивалась и в какой-то момент услышала. В детской как будто захлопнули крышку сундука. После чего раздался отчетливый лязг.
«Так, с меня достаточно!»
Отложив вязание, она поднялась с кресла и сказала:
– Он завтра будет как лунатик. Если его не уложить, он может проиграть так до самого утра.
– Как знаешь, – ответил Джонатан и добавил с многозначительной улыбкой: – Но то, что в детстве из своих родителей меньше я любил именно маму, должно тебе о чем-то сказать.
Марго, нахмурившись, направилась к лестнице. Она не была строгой женщиной – скорее, она была в меру строгой женщиной, а в сравнении с Джеральдин так и вовсе была очень даже доброй и мягкой. Джеральдин считала, что Марго и Джонатан слишком балуют Калеба и однажды из него непременно должен вырасти бродяга или, что хуже, какой-нибудь актер, а быть может, и вовсе продавец рыбы (рыбу и все с ней связанное она просто ненавидела). Марго не сильно полагалась на мнение сестры, поскольку Джеральдин была из тех матерей, которые за малейшую провинность сажают детей в чулан, бьют их по пальцам или по спине и используют едва ли не в качестве домашних слуг. И сегодня она уж точно не думала отправлять сына спать, лишив его возможности поиграть со своими новыми игрушками, но что-то внутри будто бы подталкивало ее, твердило не замолкая: «Тебе стоит пойти. Прямо сейчас… Иди…»