– Что стряслось, Бэнкс? – спросил он, зевая и на ходу застегивая пуговицы мундира. – Мы же собирались встретиться в полдень в пабе.
– Планы изменились, – сказал Бэнкс. – Объявили общий сбор. Все подробности по дороге. Бери самокат, и покатили…
Хоппер снова скрылся в доме, но не пробыл там и двух минут. Когда он вернулся, в зубах у него был зажат толстенный, как папка с делом особо опасного преступника, сэндвич. Громила спустил свой самокат со ступеней крыльца, застегнул под подбородком тесемки шлема. При этом он, кажется, умудрялся жевать сэндвич без помощи рук – хлеб колыхался в его рту из стороны в сторону.
Констебли покатили вниз по улочке. Бэнкс на ходу сообщал напарнику последние новости:
– Всех вызвали! Ночью кто-то взял банк Ригсбергов на площади!
Хоппер даже поперхнулся сэндвичем:
– Ты шутишь!
Но напарник не шутил.
– Занятненькое дельце! – Выискивая выбоины, Бэнкс вглядывался в стелющийся над тротуаром туман – сейчас угодить в яму ему совсем не хотелось. – Похоже, в этом никчемном городишке появился кто-то с характером. И это не может не радовать, а то меня уже порядком тошнит от местных тюфяков и трусов! Хотя не удивлюсь, если парни, щелкнувшие Ригсбергов по их лощеным длинным носам, приехали сюда откуда-то из других мест.
– Я думал, хоть сегодня высплюсь… – проворчал Хоппер. Он уже расправился со своим неказистым завтраком и теперь бросал тоскливые взгляды на ставни еще закрытых лавок и кофеен. – Я бы не отказался сейчас от чашечки…
– Никаких чашечек! – прервал его Бэнкс. – И никаких плошечек! Нет времени! Там, на площади, собирают всех! Ригсберги в бешенстве – они хотят поскорее найти грабителей, пока весть о том, как их облапошили, не разошлась по городу. И если бы твоя сестра не имела дурную привычку отключать свисток пневмопочты, мы бы не были вынуждены являться туда самыми последними – подбирать крохи за остальными. Пока мы доберемся, там останутся только дурацкие обременительные задания, вроде «Стоять фонарным столбом!» и «Не подпускать прессу!».
– Ну, Бэнкс, – Хоппер попытался вступиться за сестру, – у Лиззи мигрень, ее раздражает этот свисток. Он ей напоминает…
– Ты слишком мягок с ней, – заявил Бэнкс. – Я бы на твоем месте…
Что на месте напарника толстяк сделал бы с его сестрой, озвучить ему не удалось, поскольку на перекрестке прямо наперерез его самокату вдруг выскочил человек весьма убогого вида в распахнутом пальто и со сползшей на затылок шляпой-котелком.
– Шнырр! – заорал Бэнкс и резко остановил самокат.
Хоппер вильнул в сторону, описал дугу вокруг осведомителя и также остановил служебное средство передвижения.
– Если ты еще хоть раз вот так выбежишь прямо перед нами, то будешь сбит! Ты понял меня?!
Шнырр Шнорринг, казалось, даже не заметил угрозы. Как ни странно, он был рад, что его едва не переехали. К тому же он сейчас даже не обратил внимания на свое нелюбимое прозвище.
– Господа хорошие! Господа хорошие! – завопил он. – Наконец я вас отыскал! Я ищу вас уже полчаса!
– Что стряслось, Шнырр?!
– Я нашел его! Нашел гуталинщика! Он неподалеку! Скрывается в переулке Трамм! Затихарился!
Констебли переглянулись. Перед ними встала дилемма. С одной стороны, им было велено ехать на общий сбор на площадь Неми-Дрё, но с другой… у них все еще было их дело, на которое они уже потратили столько сил, в которое вложили частичку своей сухой полицейской души.
Раздумывать особо было не о чем, и Бэнкс коротко рявкнул:
– Веди!
– Джаспер! Не поднимайся! Не вылезай! – кричал Натаниэль Доу, с тревогой глядя на племянника, спрятавшегося за пожарным гидрантом.
Пуля просвистела возле головы доктора, но он успел отшатнуться в самый последний момент.
Грохот выстрелов наполнил переулок Трамм. Кто-то что-то кричал, но разобрать что именно не было возможности. Фигуры людей в тумане казались наполовину стертыми, на земле валялись полицейские самокаты, рядом с одним из них лежал разбившийся служебный фонарь. В грязи на боку сиротливо покачивался плесневелый котелок Шнырра Шнорринга. В нем зияло рваное пулевое отверстие. Сам Шнырр лежал в паре шагов от своего головного убора, раскинув руки и не шевелясь.
Винки скрылся, как только объявились констебли – уличные мальчишки стараются избегать любого взаимодействия со служителями закона. Уже будучи в квартале оттуда и услышав отдаленное эхо от выстрелов, он поблагодарил свою прозорливость и припустил еще шустрее…
– Стреляй по ним, Хоппер! Стреляй! – орал констебль Бэнкс, пытаясь перезарядить револьвер, но патроны выскальзывали из неловких пальцев и падали в грязь. Он нагнулся, чтобы подобрать их.