Было видно, что сэру Уолтеру неприятно все это выслушивать и он предпочел бы, чтобы о его личных невзгодах было осведомлено как можно меньше людей, но, учитывая обстоятельства, что-либо скрывать больше не имело смысла.
– Чем вы больны? – спросил доктор Доу.
– Как вы думаете, – с дрожью в голосе проговорил сэр Уолтер, – сколько мне лет?
– Пятьдесят пять? – предположил Натаниэль Доу.
– Шестьдесят! – сказал Джаспер.
– Восемьдесят? – бесцеремонно вставил констебль Бэнкс.
Сэр Уолтер Фенниуорт поморщился и сказал:
– Мне тридцать шесть лет.
Такого не ожидал никто, кроме доктора Доу. Он понимающе кивнул.
– Прогерия Эриха, – сказал он. – Синдром ускоренного старения.
Сэр Уолтер поджал губы.
– До тридцати лет все было в порядке, а затем я вдруг начал разменивать год на десять – подобная ставка, знаете ли, мне совершенно не по нраву. Доктора не знали, как это со мной произошло. Одни сходились во мнении, что это врожденная болезнь и она просто спала, ожидая своего часа; другие – что это из-за… кхм… чрезмерно экспрессивного и вольного образа моей жизни; третьи уверили меня, что я заразился прогерией, съев какой-то иноземный фрукт или что-то вроде того. При этом никто не мог сказать, что мне делать, как излечить это. Я перепробовал практически все, обращался даже к месмеристам и им подобным, но… как видите, все они оказались мошенниками.
– Я сразу заподозрил неладное, – сказал доктор, – когда первой среди многочисленных невероятных способностей, которыми славится Черный Мотылек, вы упомянули его способность излечить любую болезнь. Полагаю, речь шла о слезах бабочки. Когда вы услышали о Черном Мотыльке впервые?
– О, я услышал о нем очень давно. Крамароу на все лады расхваливал своего мотылька, но тогда я не придал его словам значения – ему никто не верил, и я, признаться, был среди их числа. Но все изменилось около трех месяцев назад. Ко мне пришел человек. Его лица я не видел – оно было скрыто шарфом и защитными очками. Когда, намереваясь отправиться домой, я сел в свой экипаж, он уже поджидал меня там. Назвался этот человек мистером Блоххом. Он сказал, что занимается тем, что решает чужие затруднения.
– И кого же он представлял?
– Он сказал, что есть лицо, заинтересованное в том, чтобы Черный Мотылек появился в Габене. Помимо этого, он предложил свои услуги мне самому: мол, у меня есть затруднение, а у него есть решение.
– Он пообещал излечить вас?
– Он сказал, что слезы мотылька мне помогут.
– И вы поверили ему?
– Он говорил очень убедительно, а я, как вы понимаете, очень хотел поверить. Он рассказал, что человек, заинтересованный в появлении Черного Мотылька (весьма честолюбивая личность с весьма амбициозным планом), якобы хочет поставить слезы Черного Мотылька на поток и выпускать «лекарство от всего», продавая его за баснословные деньги. Что ж, я могу лишь позавидовать хватке этого джентльмена: продажа панацеи – что может быть перспективнее? Уж если бы он стал выпускать свои акции, я бы не отказался прикупить парочку. Мистер Блохх сказал, что план уже запущен в действие, Черный Мотылек найден и осталось лишь привезти его в Габен, а для этого им нужно подставное лицо, тот, кто все организует, но не будет приобщен к делу. Впечатленный полезный болван.
– Сэр Крамароу, – догадался доктор. – Что требовалось от вас?
– Я должен был спровоцировать Крамароу. Подвести его к тому, чтобы он предложил пари. Это дало бы ход всему предприятию. Разумеется, мне ничего не было сообщено ни о каких убийствах и похищениях. Это было просто деловое предложение с хорошим потенциалом и…
– Понимаю: вы не смогли устоять, – закончил доктор.
– В высшем свете многие знают о моей… напасти. И я бы стал лучшим доказательством того, что лекарство работает. Я им был нужен, в частности за этим. Я не тот, кого вы ищете. Вам нужны Блохх и человек, стоящий за ним. Теперь вы понимаете, что даже если бы я захотел, то попросту не смог бы кого-то убить? Я уж не говорю о путешествии в джунгли. Мне подчас не хватает сил справляться даже с проклятой лестницей в собственном доме. Я борюсь со своей ужасной болезнью – куда мне еще всяческие местные болотные лихорадки, которые цепляются, словно проклятые наследники, ожидающие, когда же ты уже отправишься в могилу.
Доктор вздрогнул. Он вдруг словно что-то понял. Или же… он понял все.