– Мы были вынуждены вас переодеть, мистер Келпи. Этого требовало лечение.
Доктор Доу подошел к мистеру Келпи, ощупал его пульс, велел бабочнику открыть рот, заглянул туда, оттянул одно веко, другое, приложил слуховую трубку к его груди, покивал.
– Моя… лихорадка, – начал было бабочник, но доктор его перебил:
– Прошу вас, мистер Келпи, оставьте это. Вы можете больше ничего не скрывать. Мы всё видели.
– Видели?! – испуганно воскликнул, не сдержав чувств, пациент. Он вцепился в край стола и принялся суматошно озираться по сторонам в поисках своей одежды.
– Прошу вас, успокойтесь, мистер Келпи. Мы вас не выдадим. Здесь вы можете чувствовать себя в безопасности. Вам сейчас не стоит нервничать: вы еще не до конца пришли в себя.
Мистер Келпи тем не менее нервничал очень сильно: в его глазах стояли слезы, щеки тряслись – казалось, он вот-вот зарыдает в голос.
– Ваша одежда постирана, выглажена и сложена. Миссис Трикк позаботилась об этом. – Доктор кивнул на стул в углу – там действительно аккуратной стопочкой лежали вещи мистера Келпи. – Прошу вас, переоденьтесь и спускайтесь в гостиную. Чай будет вас ждать. Вы ведь хотите чай, мистер Келпи?
– Да… да, хочу.
– Что ж, тогда поговорим внизу…
Вскоре все уже были в гостиной. Варитель готовил чашку за чашкой. Мистер Келпи сидел в кресле у камина, крепко сжимая руками свою и дул на чай. Он переводил неуверенный взгляд с доктора на мальчика. Те глядели на него.
– Вы… вы и правда меня не выдадите?
– Разумеется. Мы умеем хранить тайны, так, Джаспер?
Мальчик закивал. В его глазах все еще был страх. Он не знал, как реагировать на происходящее…
– Особенно чужие тайны, – добавил доктор Доу.
Мистер Келпи молчал. Было видно, что, как бы он ни хотел довериться доктору и его племяннику, бабочник просто не мог заставить себя начать говорить. Очевидно, он ни разу ни с кем не делился своей тайной, и сейчас дело было даже не в недоверии, а в отсутствии подходящих слов, чтобы описать эту из ряда вон выходящую ситуацию.
Доктор решил ему помочь:
– Я предположу, что вы, мистер Келпи, – сказал он, – не привозили в Габен вместе с профессором Гиблингом Черного Мотылька, так ведь? Вы и есть Черный Мотылек профессора Гиблинга.
Мистер Келпи отвернулся.
Джаспер словно проглотил живую летучую рыбу, и она принялась хлопать крыльями где-то в его животе. Он не понимал, как это возможно, ведь мистер Келпи – добрый, немного наивный… нелепый мистер Келпи – их друг. Как он может быть Черным Мотыльком?! Он не верил в это. Он думал, что мистер Келпи вот-вот развенчает абсурдное предположение дядюшки, что он вот-вот воскликнет: «Что?! Это все неправда!» – но он молчал, а рыба в животе все сильнее и сильнее хлопала крыльями.
– Вы… вы какой-то оборотень? – спросил мальчик.
Мистер Келпи наделил его долгим, тягучим взглядом.
– Если бы, – сказал он. – Тогда все было бы проще. У меня было бы целых две жизни вместо одной, а так я вынужден воровать по кусочку всего лишь одну жизнь.
– Полагаю, все дело в вашем лекарстве от… кхм… болотной лихорадки, – предположил доктор, и мистер Келпи кивнул. – Оно замедляет превращение, и вы остаетесь человеком.
Мистер Келпи снова кивнул.
– Но если вы не оборотень, что же вы… такое? – Мальчик до сих пор терялся в догадках. Все это было как-то слишком уж сложно и непонятно. – Вы же не мотылек! У вас есть руки, и ноги, и волосы…
– Ну, волос, положим, могло бы быть и побольше, – невесело улыбнулся мистер Келпи, намекая на свои высокие залысины, но его собеседникам было не до смеха.
– Мы видели внутри вас… оно шевелилось… – прошептал Джаспер.
Доктор Доу принял из руки варителя очередную чашку. Втянул носом запах кофе.
– Как только я это увидел, – сказал он, – мне сразу вспомнилось, что вы рассказывали в квартире профессора Руффуса. Мотыльки в инсектарии. Вы сказали, что перед превращением кокон становится тоньше и можно различить очертания крыльев.
Мистер Келпи покивал и, отпив немного чая, сказал:
– Кажется, это было так давно… Мы с вами говорили о стадиях развития чешуекрылых.
Джаспер попытался припомнить:
– Там было что-то про… м-м-м… магу… маги…
– Имаго, – поправил доктор Доу.
– Все верно. Сперва гусеница, потом куколка и в итоге – имаго, взрослый мотылек.
– Но вы же человек, как вы можете быть мотыльком?!
– Я вовсе не человек, мастер Джаспер, – сказал помощник главы кафедры лепидоптерологии. – Я просто очень похож на человека. То, что вы видите перед собой, это… это тело – всего лишь оболочка. Самодостаточный кокон. Я – куколка, которая может читать газету, торговаться с булочником или обмениваться сплетнями о новых веяниях моды в ателье мадам Клерару. Но при этом я остаюсь простой оболочкой. Недозрелым чешуекрылым.