– Я бы на вашем месте поспешил, сэр Крамароу, – заметил мистер Блохх. – Пока что Черный Мотылек вял – его сковывает остаточное действие лекарства Гиблинга, да и потрясение при метаморфозе дает о себе знать, но вскоре он очнется. И тогда с ним не удастся совладать. Зовите вашего… – он сделал паузу, – повара…
Ротфорт вскоре спустился в подвал. В руках у него были ножи для разделки рыбы. Тонкие и острые.
Черный Мотылек так и не открыл глаза, когда лезвие вошло в его тонкое горло. Он издал лишь протяжный визг, словно заплакал младенец, и из его медленно развернувшегося хоботка потекла черная жижа. Он завалился набок и забился в судорогах, стегая крыльями по стене и полу. Повар в своем фартуке склонился над ним и принялся отрезать крылья. Черная кровь потекла на плиты.
От этого зрелища у сэра Крамароу во рту образовалась голодная слюна.
Эпилог
Утро ознаменовалось гудками локомотива, сигнализирующими о скором отбытии поезда. Платформа «Корябб» тонула в белом клубящемся пару, словно где-то неподалеку из берегов вышло кипящее море. Механические погрузчики багажа переправляли в кофр-вагоны последние чемоданы и сундуки, а станционные воришки совершали свои последние кражи.
Все больше лиц появлялось за иллюминаторами. Проводники у подножек проверяли билеты, отбывающие занимали места в вагонах. Кто-то из служащих Паровозного ведомства неудачно пошутил о том, что гремлинов запрещается лишь ввозить, а вывозить – наоборот, не только позволяется, но и особо поощряется. На что ему в грубой и раздраженной манере было сообщено, что лысое существо с ушами, как у летучей мыши, на руках у мадам – ее дочь и что она просто такой родилась.
На платформе «Корябб» раздавались разговоры, крики, смех, проклятия и пожелания никогда не возвращаться, в меньшей степени – пожелания доброго пути. Кто-то плакал, расставаясь навсегда. Кто-то бубнил себе под нос: «Поскорее бы убраться из “этой дыры”», кого-то, напротив, в вагон насильно заталкивали люди в полицейской форме, а он отбивался и кричал: «Вы не имеете права! Я гражданин Габена! Я не совершал того, что мне приписывают! Я еще вернусь!»
Люди толкались. Люди плевались. Люди воняли и огрызались. Утро на вокзале перед отправкой походило на рыночную давку и сцену в Театре оттоптанных башмаков.
Терпение Натаниэля Френсиса Доу с каждым толчком и чьим-то выкриком в самое его ухо все уменьшалось.
Вместе с Джаспером и Вамбой они стояли у вагона «№ 12, третий класс». Туземец, одетый в новый, весьма неплохой костюм, не мог поверить своему счастью: у него был билет в вагон, в котором ездят люди – настоящие люди! О подобном комфорте он никогда и не мечтал. Ему не терпелось поскорее опуститься на обтянутое кожей сиденье и, если достанет смелости, попросить у проводника разрешения раздвинуть шторы в купе. Мыслями туземец уже был в вагоне, и тем не менее он тянул шею, выглядывая кого-то в толпе.
– Мистер Келпи не прийти, – сказал он грустно. – Я думать, мистер Келпи прощаться.
У ног туземца стоял большой темно-зеленый кофр. Сонный газ действовал, и самка Черного Мотылька, запертая внутри, спала глубоким сном.
Вамба спросил:
– Он готовиться к экспедиция?
– Очень вероятно, – ответил доктор. – Но я полагаю, что мистер Келпи намеренно не пришел. Думаю, он не желал своим присутствием как-нибудь спровоцировать нашего крылатого пассажира.
– А где вы выпустите его, Вамба? – спросил Джаспер. – Прямо в джунглях?
Вамба кивнул.
– Я вернуть его туда, где мы его поймать, – сказал он. – Черный Мотылек вернуться домой.
Откидные стенки кофр-вагонов поднимались на петлях, один за другим клацали замки, крыши-гармошки уже закрывались. Что-то объявили по станционным вещателям, но на платформе «Корябб» ничего невозможно было разобрать.
– Поезд отходит! Поезд отходит! Пассажиры, занимаем свои места! Все в вагоны! Поезд отходит! – звеня в колокол на ручке, кричал зычным голосом перронщик, бредущий от локомотива к хвосту поезда.
Пассажиры прощались с провожающими и исчезали в вагонах.
– Прощайте, Вамба, – сказал доктор Доу. – Я желаю вам хорошего пути.
– Благодарить, – сказал туземец, неуверенно поглядел на Джаспера и исправился: – Благодарю.
Он протянул руку, и доктор с мальчиком по очереди ее пожали.
После этого Вамба взял кофр и под неодобрительным взглядом проводника исчез в вагоне.