– И все же, – продолжал ворчать Джонатан, – почему было не написать доктору Грейхиллу из Больницы Странных Болезней? У него хорошая репутация и…
– Доктор Грейхилл, – перебила Марго, – неторопливый, как Старый трамвай на Набережных. А репутацию ему делают старухи, которым спешить уже некуда. Думаешь, он пришел бы сюда посреди ночи? Да он даже за дверь нос не высунул бы, пока воет сирена! А между тем доктор Доу, который тебе так не нравится, уже здесь, борется за жизнь нашего сына. Я больше не хочу об этом говорить!
Джонатан вздохнул.
– Прости меня. Ты права. Я и сам не понимаю, что говорю. Это всё… – Он замолчал и уставился в пол, после чего поглядел на обожженные руки жены. – Позволь, я помогу тебе.
Марго кивнула…
Доктор Доу проводил свою операцию, казалось, целую вечность. Несколько раз он требовал: «Воды!» и «Полотенца!» – при этом не позволяя чете Мортон заглянуть в детскую даже краешком глаза. С каждым часом, проведенным в неведении, тревога в сердце Марго крепла, с каждой минутой ожидания что-то отмирало в душе. Когда же доктор наконец показался на лестнице, она со страхом отметила его хмурый, не предвещающий ничего хорошего взгляд.
– Ваш сын очень серьезно пострадал, – сказал доктор. – Несомненно, это один из сложнейших случаев в моей практике.
– Но вам удалось?! – нетерпеливо воскликнул Джонатан.
Доктор Доу перевел на него медленный, тягучий взгляд.
– Я пришил лицо на место, – сказал он с таким видом, будто речь шла о какой-то простой заплатке. – Пришлось применить шов Кеххлера. Также во время операции я использовал «Заживительную сыворотку Бёрра» и «Регенеративный ускоритель Пойшлитца». Вам очень повезло, ведь эти средства изобрели совсем недавно. Полагаю, хирург-коллегия из Старого центра заслуживает получить от вас благодарственное письмо. Упомянутые препараты – это регенераторы, они значительно ускоряют процесс заживления и восстановления тканей, хоть и имеют множество побочных эффектов. Самые серьезные – это заикание, временные судороги в левой ноге и непереносимость пения сверчков. Будут и другие, но они… гм… менее существенны. Я напишу полный список.
Ни Марго, ни Джонатан почти ничего не поняли, кроме того, что лицо их сына к нему вернулось.
– Он… он… – Марго не смогла продолжить.
– Выживет, да, – сказал доктор. – Но его лицо претерпело определенные изменения. Вы должны понимать, что убрать все следы никому не по силам. Я делал едва ли не самые тонкие швы за всю свою карьеру, но все равно шрамы останутся.
– Он станет?.. – начал Джонатан.
– Уродом? – безжалостно уточнил доктор Доу. – Нет, что вы. Внешние последствия будут минимальны, я полагаю. Вы четко следовали моим инструкциям, и это многое решило, но, если бы операция началась на каких-то двадцать минут позже, все могло закончиться значительно хуже.
Марго взяла доктора Доу за руки и зарыдала.
– Я не знаю, как вас благодарить, доктор! Просто не знаю…
Доктор Доу отстранил ее и поморщился – женские слезы его раздражали, о чем он тут же во всеуслышание заявил. Впрочем, на этот раз Мортоны никак не отреагировали на грубость этого начисто лишенного такта человека. Он спас их сына – лишь это их сейчас заботило.
Раскрыв саквояж, доктор Доу достал оттуда тюбик с этикеткой «Антижгин. Средство от ожогов доктора Перре» и протянул его Марго.
– Это для ваших ожогов. Втирать три раза в день. Побочные эффекты – заложенный нос, но только в правой ноздре, и галлюцинации в виде мухи в комнате.
– Благодарю, благодарю!
– С повязками вы и сами справились… – доктор, казалось, едва сдержался, чтобы не закатить глаза, – приемлемо.
Джонатан бросил опасливый взгляд на Марго и опустошенно сказал:
– Должно быть, вы хотите узнать, как… – он сглотнул, – как это произошло… с Калебом.
Доктор Доу покачал головой:
– Мне достаточно того, что вы написали в письме. Я приду через три дня – к тому времени «Бёрр» и «Пойшлитц» уже подействуют. Если все пройдет так, как я думаю, можно будет снять бинты и швы. Кое-какие обезболивающие препараты я оставил на тумбочке – они весьма действенны, но опять же много побочных эффектов. Также вам потребуется купить определенные лекарства – список я оставил там же, на тумбочке. Если состояние Калеба ухудшится, сразу же сообщите.
Не прибавив ни слова, доктор развернулся, раскрыл антитуманный зонтик, запустил винт на нем и вышел за дверь.