Тут на лестнице раздался топот, и вприпрыжку в гостиную спустилось растрепанное и немного сопливое русоволосое существо в шерстяных гетрах, клетчатых бриджах на подтяжках и криво застегнутой рубашке. Соскочив с последней ступеньки, существо со смехом и радостным визгом «Папа пришел! Папа пришел!» ринулось в прихожую.
Лишь завидев отца, мальчик окинул его взглядом опытного сыщика, но ему предстали лишь пропитанное туманом пальто, старый отцовский портфель и грустная бесподарочная пустота.
Джонатан снял котелок и повесил его на вешалку. Туда же переместилось и пальто.
– Папочка, ты что, мне ничего не купил? – жалобно спросил мальчик.
Джонатан бросил взгляд на Марго, которая осуждающе покачала головой, и заговорщически подмигнул ей. Это его подмигивание стало для нее вдруг теплее любых утешительных объятий, и она поняла, что он что-то затеял. Ох, это так в его духе!
Джонатан наклонился к сыну:
– Ты хорошо себя вел, Калеб?
– Да-да! Я хорошо себя вел! – Пытаясь придать словам как можно больше убедительности, мальчик едва ли не подпрыгивал на носочках.
Джонатан поглядел на Марго:
– Он хорошо себя вел? Ни в жизнь не поверю!
Марго рассмеялась и сказала:
– Ну, в сравнении с гремлинами вел он себя не так уж и плохо.
Джонатан кивнул и уже собрался было что-то сказать, как вдруг настороженно замер. В квартире поселилась не предвещающая ничего хорошего тишина – даже радиофор неожиданно смолк, лишь тикали настенные часы в гостиной да гудел огонь в кухонной печи.
Марго недоуменно поглядела на мужа, а Калеб непонимающе открыл рот. Джонатан поднял руку и медленно повернулся к двери.
– Вы слышите? – спросил он негромко. – Мне кажется, я слышу шорох. Как будто кто-то скребется в дверь. Слышите?
Марго и Калеб прислушались. Мальчик так напрягал слух, что даже покраснел.
– Я ничего не слышу, – прошептал он.
– Ну нет! – воскликнул Джонатан. – Говорю вам: кто-то точно скребется в дверь. Кто бы это мог быть?
Не прибавив больше ни слова, он шагнул к двери и распахнул ее. В дом тут же пополз туман, а за ним и запах старого отсыревшего башмака, выловленного в какой-нибудь канаве. За дверью было сплошное белесое марево.
Джонатан наклонился и нырнул головой в туман, словно тот, кто, по его словам, скребся в дверь, был исключительно низенького роста.
Калеб испуганно взял маму за руку. Предчувствуя неладное, Марго нахмурилась. Она знала: неладное весьма в духе Джонатана.
Тем временем Джонатан обернулся, с улыбкой поглядел на Калеба, а затем, словно фокусник, извлекающий кролика из шляпы, достал из тумана большую коробку.
Марго поморщилась – устроил тут целое представление! Ну, хоть про подарок не забыл. И все же… Ее смутило, что коробка эта совершенно не похожа на праздничную. Скорее, она выглядела так, словно о ней давным-давно забыли и до сих пор не вспоминали, пока зачем-то не решили вытащить из подвала. В боку дыра, бечевка вот-вот истлеет прямо на глазах, никаких тебе лент, никакой упаковочной бумаги. Просто пожелтевший от времени и набравший туманной сырости картон с отчетливым запахом крыс.
– Что там внутри? – взволнованно спросил Калеб.
– Хм! – произнес Джонатан и вместе с коробкой двинулся в гостиную. Сын потопал следом. Марго, вздохнув, затворила входную дверь и присоединилась к ним.
Джонатан поставил коробку на пол возле журнального столика, на котором громоздился вновь оживший радиофор. Мальчик забрался с ногами на стул и, затаив дыхание, принялся наблюдать за каждым движением отца.
Вооружившись ножницами, Джонатан начал перекусывать бечевку, и в тот момент, когда она спала, – Марго могла бы в этом поклясться! – в коробке что-то негромко скрежетнуло…
Калеб сегодня получил несколько просто изумительных подарков.
С самого утра по почте приходили бандероли от бабушек, дедушек и всяких дальних родственников. Мальчик лично встречал ворчливого старика-почтальона у двери, вручал ему за каждую посылку выданный мамой пенс на чай и говорил: «Большое спасибо, мистер Лейни!» – после чего бежал в детскую и в нетерпении распаковывал посылки. Он был счастлив, и его настроение не смогла испортить даже скучная и занудная тетрадь, которую подарила сестра его мамы, строгая тетушка Джеральдин.