Весь день Калеб играл с подарком от мамы, заводным дирижаблем «Эринхарт». Тот поднимался на пару футов над полом и жужжа курсировал по комнате, пока завод не сходил на нет, – и тогда крошечный аэростат плавно опускался на ковер. Прочие игрушки тоже были прекрасны, чудесны, восхитительны, но ни одна из них ни в какое сравнение не шла с тем, что подарил мальчику папа.
Малыш Кобб. Так его звали. По крайней мере, это имя значилось на потрепанной бирке, прицепленной к тонкому деревянному пальцу.
Малыш Кобб был куклой с бледным, как у трупа в сахарной пудре, лицом, а его прическа вообще походила на сумасшествие. Большие круглые глаза Малыша Кобба глядели на семейство Мортонов пристально и будто бы с насмешкой. На его резных губах застыла нестираемая ухмылка, да и в целом папин подарок выглядел так, словно задумал неладное.
Весь вид куклы таил в себе угрозу – Марго сразу это почувствовала. И в какой-то момент ей показалось, что деревянный человечек прекрасно понимает ее тревогу – оттого и ухмыляется.
– Какая жуть, – проворчала она, не в силах отвести взгляд от куклы, когда Джонатан только вытащил ее из коробки. – Это так в твоем духе – подарить ребенку подобное страшилище.
– А вот он и не страшилище! – возопил Калеб. – Это самый лучший, самый замечательный подарок! Он… такой большой…
Кукла действительно была довольно большой. Когда ее поставили на пол и распрямили, оказалось, что она одного роста с Калебом, а учитывая ее торчащие кверху рыжеватые волосы – и того выше.
– А какой у него костюмчик! – восхищенно добавил мальчик.
Одет Малыш Кобб был как самый настоящий маленький джентльмен: рубашка с запоночками, брючки в тонкую белую полоску, такая же жилетка, имелся даже галстук. Лакированные туфельки очень походили на те, что сам Калеб надевал в школу, – только они были не в пример, что странно, лучше и дороже. Если бы не пыль, которая покрывала Малыша Кобба с ног до головы, то можно было бы даже предположить, что в этой гостиной он одет изысканнее всех. Но да, пыль все портила.
– Сейчас мы его почистим, – сказал Джонатан. – Тащи-ка сюда одежную щетку, Калеб.
Мальчик соскочил со стула и ринулся в прихожую за щеткой, а Джонатан поднял глаза на Марго, всем своим существом чувствуя пронизывающий его осуждающий взгляд.
– Он похож на какой-то чердачный хлам, – прошептала Марго, чтобы Калеб не услышал.
– Малыш Кобб долго пылился в лавке игрушек мистера Гудвина, – негромко пояснил супруге Джонатан, – никто его не покупал…
– Удивительно просто, – проворчала Марго. – Посмотри только, какой у него злобный взгляд. Если бы кто-нибудь подарил что-то подобное одному из сыновей Джеральдин, ее бы удар хватил.
– Но ты ведь не Джеральдин, – веско заметил Джонатан, и осуждающий взгляд супруги чуть потеплел.
– Что ж, – сказала Марго, – ясно, почему его не покупали. Этот Малыш Кобб выглядит так, что, наверное, при одном только взгляде на него в слезах начинали биться не только дети, но и их благочестивые мамаши из Клуба благочестивых мамаш.
Марго относилась с изрядной долей снисхождения к высокомерным габенским дамам, которые неукоснительно и до боли дотошно следуют всем-превсем правилам, ходят, высоко задрав нос, читают прочим лекции и мнят себя не менее чем профессорами по предмету «Воспитание чада. Академический курс». Она считала, что внутри у этих женщин живут подлинные плутовки, которых те сами стыдятся и всячески скрывают. Марго изо всех сил пыталась не походить на них, поэтому временами была с Калебом мягка, позволяла ему иногда просто побыть ребенком, в отличие от тех матерей, что либо пылинки сдувают со своих детей, либо с младенчества пытаются воспитать из них идеальных механических автоматонов. Ее старшая сестра Джеральдин, к слову, была как раз из последней категории, и отчасти поэтому их с Марго отношения напоминали натянутую ниточку, которая могла порваться в любой момент. Все усугублялось тем, что Джеральдин искренне не любила Джонатана и его склонную к непоседливости, рассеянности и некоторому авантюризму натуру. Впрочем, отчасти именно за все эти вещи сама Марго его и любила. Притащить домой жуткую пыльную игрушку, сделанную, вероятно, намеренно, чтобы пугать, мог догадаться лишь Джонатан; и Марго вдруг поймала себя на том, что совсем не злится на супруга, а, наоборот, считает его выходку хоть и глупой, но в чем-то даже забавной.