Доктор Доу между тем думал о своем. В аудитории, по его мнению, не помешало бы как следует пройтись пневмоуборщиком. Кафедра, ряды кресел, проходы между ними – повсюду лежала пыль. Причем какая-то странная, коричневая. Доктор взял щепотку этой пыли и растер ее между пальцами – он ведь уже видел нечто подобное совсем недавно…
Подняв голову, доктор воззрился на бабочку. Ржавая пыль отделялась от ее крыльев, плавно парила по залу, медленно опускаясь…
– Пойдем, Джаспер.
У грифельной доски, стоявшей прямо под гигантской бабочкой, была еще одна дверь. Войдя в нее, посетители оказались в узком длинном коридоре.
Дверь в дальнем его конце была прикрыта неплотно, и из щели на пол лился теплый дрожащий свет. До доктора Доу и его племянника донесся голос – грозный, низкий, рокочущий, как морские валы, накатывающиеся на прибрежные скалы:
– …Вы еще пожалеете, Келпи!
Джаспер удивленно поглядел на дядюшку, но тот поднял руку, призывая его сохранять тишину. Стараясь не шуметь, они подошли к двери. На ней висела табличка:
«Профессор Генри Н. Гиблинг. Глава кафедры Лепидоптерологии».
Суровый голос за дверью продолжал:
– Лучше запомните ваши локти такими, какие они есть сейчас, Келпи, – целыми и невредимыми, потому что вы их кусать будете! Дейли, Хаксгроув, Гамильтон – все в деле! Когда еще представится такая возможность?
Доктор Доу подобрался, крепче сжал ручки саквояжа. Глянув на дядюшку, мальчик вздрогнул: тот выглядел таким напряженным и сосредоточенным, словно находился сейчас не в научном обществе, а в хирургическом театре со скальпелем в руке.
– Вы нужны в экспедиции, Келпи! – раздалось из кабинета. – Хватит протирать зад в библиотеках! Вспомните: когда в последний раз вы куда-то выбирались с этого пыльного чердака? Когда проводили настоящие исследования? По пути к месту обитания Мухоловки Крейцвига вы сможете вдоволь поразмахивать сачком и понаблюдать ваших бабочек и прочую моль…
Доктор Доу разочарованно покачал головой. Он ожидал, что вот-вот раскроются какие-то грязные, мрачные подробности, как ему казалось, имевшего место заговора. А тут речь о какой-то экспедиции…
Посчитав, что услышал достаточно, он постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, толкнул ее.
Войдя, посетители увидели двух мужчин, стоявших у большого дубового стола. Властный голос явно принадлежал высокому широкоплечему старику, который держал одну руку в кармане сюртука, сжимая в другой кожаную папку для бумаг. Седые слегка вьющиеся волосы почтенного джентльмена переходили в пышные бакенбарды, губы его были недовольно поджаты. Словно грозовая туча, он нависал над растерянным и слегка испуганным собеседником.
– Мое почтение, – сказал доктор. – Нам нужен мистер Келпи. Мистер Фенниг направил нас сюда. Мое имя Натаниэль Френсис Доу, это мой племянник Джаспер.
Испуганный джентльмен отметил черный докторский саквояж в руке посетителя и кивнул.
– Я – Келпи. – Он повернулся к хмурому старику. – Эти господа пришли в связи с кончиной бедного профессора Руффуса.
– Да-да, – буркнул старик. – Не буду мешать. И еще, Келпи. Я вам соболезную. Быть может, мы не всегда сходились с профессором во взглядах, но он был знаковой фигурой в ГНОПМ. Наука многое потеряла с его смертью…
Сказав это, он направился к выходу из кабинета, бросив на посетителей тяжелый взгляд. В дверях он обернулся:
– Подумайте как следует, Келпи. Теперь вы – глава этой кафедры, и именно вы принимаете все решения. Не будьте болваном.
После чего ушел, захлопнув за собой дверь.
Мистер Келпи, невысокий пухленький человечек в коричневом клетчатом костюме и твидовой бабочке, выглядел так, словно вдруг забыл, как здесь очутился: он лихорадочно моргал, крошечные пальцы теребили висящее на цепочке пенсне. Джасперу он сразу понравился: с виду этот мистер Келпи, с его большими любопытными глазами и носиком пуговкой, был наимилейшим существом. Наимилейшим существом с влажными манжетами.
Потеющие руки мистера Келпи не укрылись от пытливого взгляда Натаниэля Доу. Кто-то невнимательный мог бы решить, что мистер Келпи нервничает или чего-то боится, но доктор тут же отметил прочие, едва заметные признаки того, что этот человек чем-то болеет. О чем он тут же осведомился.
– Вы весьма наблюдательны, доктор, – кивнул мистер Келпи. – У меня болотная лихорадка. Подхватил в одной из экспедиций.
– Что вы принимаете?
– «Лекарство Гиблинга». Профессор… гм… глава нашей кафедры его изобрел, когда я заболел. В состав входят надпочечники жаб и еще много чего такого, что я и не осмелюсь озвучить…