– Да, мы спустились, сэр, – подтвердил Мелкий.
– Расскажи, что у нас с тобой был разговор тет-а-тет по причине того, что ты решил зажать себе лично полфунта от того толстосума в вишневом цилиндре.
– Да. Так и есть, сэр. Решил зажать. – Мелкий потер синяк, сине-фиолетовую ссадину обвившую его правый глаз неровным колечком.
– Расскажи, что было потом.
– Да, потом… Это когда мы услышали детский плач и спрятались?
– Да, – кивнул Бэзил. – Вы ведь знаете, доктор: дети и их плач никогда к добру не приводят. Вот мы и спрятались.
– Не приводят, да, – поддакнул Мелкий. – Спрятались.
– Когда мы услышали плач, то высунули головы, ожидая увидеть какую-нибудь матрону с коляской, ну или выброшенного в мусор ребенка, ну, как это и бывает в Саквояжне. – Бэзил вдруг перешел на серьезный тон – прекратил играть в слепого. – Ну, вы знаете, доктор… Но увидели, как какой-то непримечательный типчик в котелке, обвязанный шарфом по самые глаза волочит здоровенный кофр. Плач раздавался оттуда. Мы решили, что младенец там, заперт. Ну… в каком-то смысле так оно и было. Типчик вел себя странно. Было видно, что он прячется, пытается вести себя скрытно. Понимаете, он всячески хотел приглушить визг из кофра… Приговаривал: «Тише, молю тебя, тише». Оглядывался по сторонам – не приведи, кто-то услышит. Мы решили, что он украл где-то ребенка. Чтобы продать его или… не знаю, съесть. Вообще без понятия, зачем еще нужны дети. Но кофр этот дергался, словно заведенный, как бешеный дергался – из стороны в сторону. А тот типчик пытался его удержать, хоть и было видно, что ему это не по силам. В какой-то момент кофр вырвался из его рук и рухнул на землю. От удара защелки открылись, и наружу вывалилась, разворачиваясь, как какой-то конверт, эта тварь… эта бесформенная тварь. Я сперва даже не понял, что это было – думал, мне мерещится. Но когда тварь полностью развернулась, мы поняли, что это бабочка. Вы ведь знаете о бабочках, доктор? Ну, крылатые прелестницы, которые садятся на цветочки в миленьких городках на миленькие клумбы. Вот только эта тварь явно была не из таких мест. Те клумбы, на какие она садилась бы, должны были бы, без сомнения, регулярно поливаться смолой и кровью.
– И что тварь сделала, когда выбралась из кофра и развернулась? – спросил доктор.
– Напала на того типчика. Ринулась на него. Мерзкое, странное зрелище. Она напрыгнула на него, прямо на его лицо. Будто обняла его крыльями, обвернула, громадина, но тут…– Бэзил замолчал и покосился на парня. – Да, Мелкий, расскажи господину доктору, что случилось дальше. Молчи! Сам расскажу! А случилось то, что один дурак взял и чихнул.
– Мне просто туман в нос забился, – жалобно проканючил Мелкий.
– Да. В общем, тварь услышала, дернулась и улетела. Типчик испуганно огляделся, схватил свой кофр и в ужасе убежал прочь.
– Когда это было?
– Утром еще. Только начала ныть сирена.
– И что тварь?
– Села себе на фонарь. Ну, тот, старый битый фонарь, у арки. Я велел Мелкому караулить ее, а сам отправился собирать парней.
– Зачем?
– Изловить ее, разумеется. Можно продать… ну или съесть. Вообще без понятия, зачем еще нужны эти твари.
– Насколько я понимаю, вам так и не удалось ее поймать.
– Пока я всех собрал и мы нашли сеть, прошла куча времени. Мы вернулись, когда стемнело, уже и не надеясь, что тварь там все еще сидит и нас дожидается. Но Мелкий по-прежнему был на своем посту, а тварь на фонаре словно заснула. И мы попытались ее поймать.
– Каким это образом? – Почему-то доктор Доу усомнился, что подобная ловля была бы по достоинству оценена членами Клуба охотников-путешественников. Что ж, он был прав.
– Ну, а как охотятся на разных тварей? – просто ответил Бэзил. – Бутылка и Клопик надели сеть на палки и попытались поймать ее, но она хитрой оказалась, упорхнула. Но мы ж тоже в обиде – весь день шмыгали туда-сюда из-за нее. Попытались сбить ее камнями, я даже попал, – хвастливо заявил Бэзил, совсем забыв, что он-де слепой. – Но она завизжала по-младенчески и в окно какое-то влетела. Разбила стекло и скрылась. Мы только звон стекла и услыхали. Ну, мы тогда дали деру – еще нас обвинят, что мы влезли: мол, загнали в чью-то форточку свою ручную бабочку, чтобы она поворовала. Ну, вот и все. Больше мы ее не видели.
***
Приближался туманный шквал. Сирена выла часто и рвано, но все равно она ни в какое сравнение не шла с сердитым ворчанием миссис Трикк.
Экономка была вынуждена разогревать ужин уже во второй раз. Господин доктор и Джаспер вернулись несколько минут назад и сходу принялись обсуждать это их дело, полное странностей и неприятных подробностей. И если Джаспер всегда был склонен к легкомысленности и ребячеству, поскольку он, собственно, и был ребенком, то от доктора она подобного не ожидала. Его прежде незыблемое расписание было нарушено самым чудовищным образом. И более того, он словно и не жалел о нем, как будто и не был все эти долгие годы строгим приверженцем методичного и последовательного уклада собственной жизни, в которой даже срочные вызовы занимали строго отведенное им время.