Джаспер покачал головой. Заслушавшись, он так и не приступил к ужину, в то время как дядюшка умудрился опустошить тарелку с рагу и ополовинить грибной пирог.
– Думаю, тот, кто все время прикидывался сэром Хэмилтоном, – сказал мальчик, – один из этих неизвестных в черном, которые забрали Вамбу.
– Согласен. Было бы неплохо заполучить фотокарточки из экспедиции, – задумчиво проговорил доктор. – Тогда у нас появилось бы лицо этого человека. Но господа констебли нам так просто их не покажут.
Джаспер тяжко вздохнул.
– Как думаешь, что нужно этим людям? – спросил он. – Почему они забрали туземца?
– Мне кажется, они ищут Черного Мотылька. А Вамба может выдать что-то, что может нас на них навести. Полагаю, они пытаются себя обезопасить: похитили дневники из квартиры профессора, похитили Вамбу… Мне очень хотелось бы узнать, что происходило в экспедиции – отчего-то мне кажется, что именно она – ключ ко всему. Надеюсь, сработает…
– Ты имеешь в виду нашу половинку цилиндра! – догадался Джаспер.
Доктор кивнул, вытер губы салфеткой и подошел к узкому столику вишневого дерева, стоящему у стены. Там как раз сушился цилиндр. Доктор Доу склонился над ним так низко, что едва не задел его носом.
– Кажется, наш «Отто» как раз высох.
Дядюшка и племянник, огорченные потерей второй половинки фонографического цилиндра, все же не стали отчаиваться и решили прослушать то, что у них имелось, и поэтому пошли на хитрый трюк. Доктор взял несколько свечей, расплавил их и просто долепил недостающую часть на узенькой бутылке, размерами идеально совпадающей с валом фонографа. Таким образом он воссоздал оригинальные размеры цилиндра. Разумеется, на новой части записи не будет, но это позволяло обмануть машину и хотя бы запустить проигрывание. Обычно модели «Пухлый Отто» марки «Фоннерс» содержали в себе до часа записи, но это, разумеется, касалось целых и неповрежденных цилиндров.
– Только бы сработало…– восторженно прошептал Джаспер, – только бы сработало!
Доктор проверил воск, удовлетворенно кивнул, после чего аккуратно извлек форму-бутылку и надел свое творение на заблаговременно выдвинутый из стоящего рядом фонографа вал. После чего отодвинул защелку, заставившую цилиндр медленно вращаться, и нажал на рычажок – игла коснулась цилиндра. Из витого рога-вещателя раздалось шипение, как будто кто-то ритмично драил туфли обувной щеткой.
Джаспер даже замер от нетерпения и волнения – получится ли. Слова, раздавшиеся в какой-то момент из рога, дали знать, что все получилось.
– Говорит профессор Реджинальд Моллинер Руффус, – зазвучал мягкий, немного надтреснутый голос. – Место записи – Зинаб, султанат Кейкут. Гостиница «Ваэр-дилла». Третий день после отправки из Габена. 8.45 утра. Дирижабль «Делия», принадлежащий транспортной компании «Грехенбох», прибыл в столицу Кейкута с опозданием на два часа тринадцать минут в связи с постигшим нас над Пустым морем штормом. Заселились в «Ваэр-дилла». Жарко. Невероятно душно и сыро. Сезон дождей в этом году затянулся, хотя нас уверяли, что он закончится до нашего прибытия. Вамба отправился уточнить маршрут у местных. Сэр Хэмилтон недоволен, он бранится и ворчит. Это наша первая совместная экспедиция, но я надеюсь, что он предпочтет вести себя по-джентльменски во имя науки. Все время в пути сэр Хэмилтон пытался вызнать, что я задумал и какие у меня планы. При этом вел себя грубо, вульгарно и фамильярно. Весьма неприятный в общении человек. Носит усы, которые его сильно портят. Курит трубку, которую, по всем признакам, ненавидит. Его голос звучит так резко и грубо, как будто он долгое время перед экспедицией провел в молчании. Создается ощущение, что он презирает как это место, так и сами путешествия, что весьма странно, учитывая его профессию и род занятий. Остается надеяться, что его навыки следопыта и обращения с оружием действительно настолько хороши, как мне о них рассказывал сэр Крамароу. Что ж, в таком случае это должно компенсировать его несносный характер.
Далее последовало шипение, а за ним секундный треск. Это с той стороны поставили стопор. Запись остановилась, но цилиндр продолжал крутиться, а игла по-прежнему вырывала шуршание и помехи. По мере воспроизведения рог фонографа медленно съезжал вправо на специальной платформе, и сейчас можно было заметить, что он ползет, как и раньше. Джасперу уже казалось, что запись закончилась, но меньше чем через полминуты последовало продолжение: