- Что это за ужас приключился с твоей головой? Ты что, боксер из порта?
- Это маскировка,- Джаспер ткнул пальцем в свои влажные, зачесанные назад волосы.- Так ходят констебли без шлемов.
- Никогда не видел констеблей без шлемов. Думал, у них вообще волос нет. Отвратительно.
Это было едва ли не последним, что сказал дядюшка.
Весь остаток туманного шквала Джаспер провел у себя в комнате. «Думал о своем поведении». Точнее, он должен был о нем думать, но все его мысли вертелись лишь вокруг расследования дела о Черном Мотыльке. А еще он невероятно страдал: бездействие так сильно противоречило его неугомонной натуре, что к вечеру следующего дня у него уже начали трястись ноги и руки. Зашел молчаливый дядюшка, принес чашку сиреневого чая, так же молчаливо ушел. Чай немного помог: наверное, дядюшка капнул туда успокоительную микстуру. И все равно ощущение бессмысленности растрачиваемого попусту времени давило. Нервное возбуждение переросло в скуку, и хуже всего было то, что ее нельзя было скрасить приключениями мистера Суона из «Романа-с-продолжением» – он ведь был наказан. Миссис Трикк было запрещено давать Джасперу печенье, ел он строго по расписанию, и то различные гадости, вроде тушеной капусты с капустными котлетами, капустного супа, капустной каши и «Шу-флёрр» – так витиевато и подло называлось рагу из цветной капусты. Уже через день на капусту Джаспер глядел с ненавистью. Более жестоким дядюшка быть просто не мог.
А еще он отказывался говорить с Джаспером. Не только о деле – он вообще не проронил ни слова за все то время, что бушевал туманный шквал.
Мальчик сидел у окна, глядел на белесую марь, пытался что-либо различить там. Больше всего он боялся за мистера Келпи, которого эти констебли-остолопы непременно арестуют, как только распогодится. И когда шквал все-таки закончился, он решился. Решился снова нарушить дядюшкино указание и покинуть дом. Улизнуть втихаря – по подземному ходу, если входная дверь будет заперта, а потом бежать – бежать к научному обществу, чтобы предупредить мистера Келпи. Преисполнившись решимости, он потянул на себя дверь комнаты и с ужасом понял, что она заперта. Дядюшка перешел все границы!
В этот момент в самом Джаспере будто включились те самые эмоции, которые он прежде временами испытывал к своему личному злодею Натаниэлю Френсису Доу. Но не успел он как следует в себе их развить, как скрипнул ключ, дверь отворилась, и в комнату, лязгая своим железным сердцем, вошел дядюшка Натаниэль. Он сказал:
- Собирайся, мы выезжаем.
Не прибавив больше ни слова, он развернулся и направился к лестнице. При нем был его неизменный саквояж.
Спустя минут десять доктор Доу и его племянник покинули дом в переулке Трокар, быстро добрались до Чемоданной площади, сели в один из кэбов. Мальчик не обратил внимания на адрес, который дядюшка указал кэбмену, и, лишь когда на перекрестке Блэр они свернули на Пыльную улицу и поехали дальше на запад, он понял, что путь их лежит отнюдь не в научное общество.
- Куда мы едем?- спросил Джаспер взволнованно.
- В Сонн,- был ответ.- В Клуб охотников-путешественников.
- Но зачем нам в этот клуб?! Нам нужно предупредить мистера Келпи!
- Успеется.- Доктор Доу пожал плечами, словно его совершенно не заботила судьба несчастного заместителя кафедры Лепидоптерологии.
- Его арестуют! Его схватят!- начал было Джаспер, но дядюшка поднял руку, успокаивая его.
- Мы пробудем в Сонн недолго, и к тому же все учтено.
Когда Джаспер поинтересовался, что это должно значить, дядюшка пояснил, что время у них есть, так как еще половину дня все констебли Саквояжного района будут заняты так называемыми последствиями туманного шквала.
После этого доктор Доу надолго замолчал, предоставив Джаспера самому себе, его мыслям и видам, открывавшимся из окошка кэба.
Вот так и вышло, что они сидели в этом экипаже, а путь завел их в Сонн. И когда молчание стало совсем уж невыносимым, Джаспер его нарушил:
- Ты все еще злишься?
Мальчик уже решил было, что дядюшка так и не ответит, но тот поглядел на него и сказал:
- Это не злость. Если бы я злился, я бы не взял тебя с собой.
- Дядюшка, я…
- Ты понимаешь, что случилось бы, если бы тебя поймали в полицейском пабе?
- Я не…
- В лучшем случае тебя бы избили до полусмерти и вышвырнули бы прямо в туманный шквал. В худшем…- он на мгновение замолчал, будто пытался изобрести для племянника наиболее неблаговидную судьбу,- если бы Бэнкс и Хоппер поймали тебя при попытке стащить фотокарточки, они опять же сперва тебя бы избили, а затем бросили бы в застенок Дома-с-синей-крышей. А после тобой занялся бы какой-нибудь изверг, вроде судьи Сомма. И я бы не смог тебе никак помочь. Считаешь, что я должен был бы стоять и смотреть, как тебя вешают где-то на задворках квартала Хайд?