Мне с трудом удаётся сдержать крик, готовый вот-вот вырваться из горла. Не хватает ещё, чтобы кто-то кинулся сюда. Меня не должны услышать.
Крыса замирает, будто в удивлении глядя снизу вверх, и уносится с тихим тоненьким писком.
– Прочь, прочь! – тихо подгоняю я, до ужаса боясь грызунов. Голый прутик хвоста скользит по полу, и семенят лапки с мелкими, но цепкими коготками. Я покрываюсь испариной. Страшно до одури. Встаю столбом, но затем заставляю себя пройти вперёд.
Вскоре нахожу нужную дверь. Я захожу внутрь и почти что падаю на пол. Руки и ноги кажутся ватными и не слушаются меня. Не могу твёрдо встать.
– Вы выглядите так, словно за вами гнались адские псы, – насмешливо звучит откуда-то сверху.
Я машинально поднимаю голову, но никого не замечаю. Лишь стеллажи с рядами книг, чьи корешки увязают в пыли. В библиотеке Кассенри редко бывают посетители, помимо меня. Чувствую себя не просто удивлённой, а какой-то… одураченной. Совсем не ожидала увидеть здесь кого-то в столь поздний час.
Не дождавшись от меня ответа, незримый собеседник снова подаёт голос:
– Вы всегда бросаетесь в ноги мужчинам? – раздаётся рядом не менее иронично. Я пытаюсь подняться, но ноги путаются в халате. Делаю шаг вперёд и падаю, наступив на полу. Хохот слышится прямо над ухом. Чья-то сильная рука уверенно поднимает меня, словно несмышлёного слепого котёнка. Безуспешно силюсь вывернуться из хватки.
– Кто вы? – спрашиваю, не видя лица, но ощущая спиной жар тела незнакомца. Он горит, словно раскалённая печь, и пахнет терпко, полынью, и в то же время приятно. Пытаюсь развернуться, но он удерживает.
– Хотите снова упасть? – говорит ночной посетитель библиотеки прямо в ухо. От его дыхания вся шея покрывается мурашками. Чужой шёпот звучит неприлично интимно.
Я изворачиваюсь, будто не услышав этих слов. Само собой, полы длинного халата ещё сильнее обхватывают верёвкой неуклюжие ноги. От нового падения меня удерживает только всё та же рука. Чувствую, как щёки от этой непривычной близости заливает румянцем.
– Вы как ребёнок, ей-богу, – укоряет незнакомец, отпуская меня из захвата.
– Что вы делаете? – удивляюсь я, когда он опускается передо мной на колени. Взору открываются лишь тёмная макушка и широкие плечи. У него красивые руки с длинными, но мозолистыми пальцами. Вены на смуглой коже вздуты. Мужчина распутывает мои ноги и сообщает:
– Я не привык находиться перед женщинами в столь компрометирующих позах. По крайней мере, я думал, что в своей жизни мне потребуется занять такое положение, лишь когда какая-нибудь особа поспособствует тому, чтобы я взял её в жёны.
Я вспыхиваю. Отмечаю, что моё лицо, наверняка, теперь цветом как занавески в библиотеке и точно неприлично отдаёт краплаком.
– Можете гордиться собой – вы смогли осуществить это раньше, – спокойно заключает собеседник. Мне никак не удаётся разглядеть его лица. Со своего ракурса я вижу лишь падающие на высокий лоб чёрные волосы.
– Вы смеётесь надо мной, – в моём голосе проскальзывает обида.
– Не смог удержаться…
Замечаю, что из-за бега халат на груди непозволительно распахнулся. Снова краснею и поправляю его. Чувствую себя ужасно некомфортно. Но, вспоминая о манерах, всё-таки считаю нужным поблагодарить за помощь:
– Спасибо, – нахожу в себе силы произнести. К этому моменту спаситель заканчивает распутывать мои ноги:
– Вот и всё, – наконец произносит он и поднимает на меня глаза, бездонные и чёрные, будто ночь, и блестящие, как базальт.
Озарение приходит внезапно. Вспышка проносится в голове, и я вспоминаю день, который силилась так долго забыть. Перед глазами стоит его лицо, орошённое кровью, будто каплями гранатового сока.
– Валентин… – узнаю я. Тело немеет, а ноги примерзают к полу так прочно, как от лекарства доктора Мауна Валженда.
Выражение моего лица, вероятно, говорит о многом.
– Приятно, когда тебя узнают, – кривятся губы. Он морщится, словно испробовав незрелый лимон. По виду мужчины ясно, что он ощущает что угодно, но не радость.
– Что вы делаете здесь? – невольно вырывается у меня. Мужчина смеётся, но его смех какой-то натянутый и нездоровый.
– Живу, дорогая… в этой лечебнице, как и вы.