– За мной, – приказывает она, тут же разворачиваясь и ничуть не сомневаясь, что я последую за ней.
Мне ничего не остаётся, как подчиниться. У неё солдатская походка. Люди, привыкшие к форме, даже в гражданской одежде ходят с идеально ровной спиной и широким, уверенным шагом, словно не замечая преград. Не удивлюсь, если узнаю, что в прошлом Изабера много времени провела в армии.
Она заходит в свой кабинет и пропускает меня внутрь. Раздаётся щелчок поворота ключа в замке. Назад пути нет.
– Ложись.
Я чувствую дрожь. Как бороться, если заранее знаешь, что победы не будет?
– Ложись, Вира. Или хочешь, чтобы я применила к тебе силу?
Я сглатываю, понимая, что она имеет в виду, и подчиняюсь. Закрываю глаза и пытаюсь представить, что я дома. Нет никакого Кассенри. Я в своей комнате, в Даурнорде.
Пусть многие и перебрались в города, мы не покинули родовое гнездо. В нашем поместье всё так же, как и век назад. Ничего не поменялось. Семья Тауле живёт в точности, как и предки.
В детстве мы с Лорой спали в одной комнате. Но потом, когда мы повзрослели, нам выделили отдельные. Мы так тосковали по ночам, что тайком пробирались друг к другу. Когда Елана приходила нас утром будить, то частенько заставала в одной постели. Мы были неразлучны, вопреки всяким попыткам заставить нас существовать поодиночке. Но с чем не справились родители, то сделало время. С годами наши с сестрой интересы поменялись, и теперь нас волнуют разные вещи. Но хотя мы теперь живём порознь, всё равно знаем, что в случае беды другая непременно придёт на помощь. Я никогда не брошу Лору. Я знаю, что она точно меня ищет и ни за что не оставит безуспешные попытки меня найти.
Кожу жалит игла шприца. Веки от неожиданности дёргаются, но я не позволяю глазам открыться. Нет никакого Кассенри. Нет никакого… никакого…
Меня поглощает забытье.
...Кассенри.
В этот раз мне не приходится тонуть. Я стою на палубе, и ветер треплет мои волосы – длинные, ещё не обрезанные. Я ловлю одну прядь. На ощупь она мягче пёрышка из подушки. Воздух пахнет солью и йодом.
Море.
Корабль покачивается на аквамариновых волнах. Кричат чайки, ловящие рыбу. Я подхожу к носу и любуюсь, как судно разрезает волны. Летят молочные брызги.
Чувствую, как что-то опускается на плечи. Куртка. Базальтовые глаза глядят на меня с необыкновенной теплотой. Валентин прижимает меня к своей груди, крепко обнимает и целует волосы.
– Ты вся ледяная, – укоризненно говорит он. – Не смей простужаться.
– Не буду, – улыбаюсь я. Рядом с ним я чувствую себя необыкновенно уютно. Меня ничто не волнует, и я просто наслаждаюсь нашей близостью.
Мы смотрим на горизонт. Там, где мы сейчас, море кажется бескрайним. Не верится, что где-то есть суша. Я не тоскую по земле, меня совсем не волнует, сколько километров отделяют её от меня.
Валентин растирает мои руки. Я не сразу понимаю, что действительно замёрзла, и прижимаюсь к нему ближе. Запах мужчины смешивается с морским духом, горький полынный пот утопает в аромате водорослей.
– Валентин?
– Да? – откликается он.
– Что это там? – указываю рукой, неожиданно натыкаясь взглядом на что-то едва различимое на горизонте.
Я не вижу, но чувствую, как он щурится.
– А, это. Должно быть, остров Кассенри. Слышала о таком?
Я машу головой.
– И хорошо, что нет. Его называют Чёрным гнездом. Это последнее прибежище для тех, кого разочаровала жизнь. На острове располагается лечебница для душевнобольных.
– Мы будем сходить там?
– Нет, птичка.
Его дыхание щекочет шею. Мне хочется, чтобы он не молчал – его голос я могу слушать бесконечно. В речи Валентина я тону, как в волнах, не способная бороться со стихией.
Вдруг его руки спадают с меня. Я поворачиваюсь, но его тело меркнет, тая в воздухе. Вскоре остаётся лишь смутная дымка, которую уносит солёный ветер. Я чувствую себя запертой в кошмарном сне. Море так же шумит, но мужчины нигде не видно. Одиночество накатывает комом в горле. В сердце пустота. Где же он?