Арфа права. Чтобы не вспоминать эпизод в библиотеке, я должна отвлечься. Тело Валентина привлекает гораздо больше, чем он сам. К совершенной внешности прилагается дурной характер. Он жесток и бесчеловечен, хотя рядом с ним легко забыться и не думать о том, что он совершил. Но я не собираюсь с ней это обсуждать.
Я настаиваю, чтобы Арфа ушла. Но она игнорирует любые намёки, совершенно меня не слыша.
– Хочу побыть одной.
– Недостаточно посидела в камере?
Надеюсь, что мой взгляд достаточно красноречив.
– Ладно, – вздыхает девушка. – Наслаждайся!
Она встаёт и поправляет выбившиеся из косы волосы. Тонкие браслеты, окаймляющие запястья, скатываются почти до локтей, пока она приподнимает руки. Из окна падает свет, обрисовывая белёсый шрам на предплечье.
– Откуда это у тебя? – киваю на него.
– А-а, – взмахивает Арфа рукой, – неудачно упала, когда мелкая была. Ничего интересного.
Я дожидаюсь её ухода, чтобы достать акварель. Кисть будто сама пляшет по бумаге, соловый цвет плавно перетекает в бусый, сгущающийся в облаках. Море штормит. Я представляю, будто стою на носу корабля, совсем не помышляя о лечебнице.
Мне хочется спуститься вниз, к воде, но я одёргиваю себя. Доктор Валженд явно наблюдает за мной через глаза своих подчинённых. Каждый мой шаг тщательно отслеживается по приказу врача.
Даже визит в библиотеку откладываю. Не потому, что боюсь встретить Валентина, а чтобы не вызвать подозрений у медсестёр. Но я подожду, пока они ослабят бдительность. Пусть не сегодня, но позже я сделаю то, что мне хочется.
Интересно, где Маун прячет все документы? Если в кабинете ничего нет, то где же они лежат?
Только я думаю о нём, как дверь открывается, и мне велят идти к доку. Я сжимаю в кулаке кисть, с трудом остановив себя, чтобы от злости не переломить её напополам. Рисовальные принадлежности на острове на вес золота. Я не могу позволить чувствам затуманить разум.
У Валженда серо-жёлтая кожа заядлого курильщика, зубы, покрытые почти оранжевым налётом, и пронзительные линяло-голубые глаза. От его одежды всегда несёт табаком, хотя я ни разу не видела, чтобы он курил. Вещи дока всегда можно опознать по стойкому, немного горчащему запаху.
Общение с ним идёт по одному и тому же сценарию:
– Садись, Вира.
Я присаживаюсь на кушетку и с лёгкостью угадываю его следующую фразу:
– Как самочувствие?
– Отлично, – бодро произношу я, улыбаясь так, что скулы сводит. Приходится играть, чтобы мне снова не назначили те жуткие таблетки от депрессии. Почему-то считается, что медикаменты лечат душевные недуги. Я в это не верю. Радость возникает только тогда, когда для неё есть повод.
Но кажется, актриса из меня никудышная. Док недоверчиво щурится, хотя решает промолчать. Я пытаюсь разглядеть, что он пишет в блокноте, но, почувствовав взгляд, Маун поворачивает тот обложкой.
За время пребывания в лечебнице зрение у меня испортилось. Долго не могу сфокусироваться на одном объекте, а после лекарств всё и вовсе плывёт перед глазами. Волосы выпадают, и я уже не удивляюсь, когда вижу их на пальцах, стоит провести рукой по голове.
Говорить об этом доку бесполезно. Все жалобы он пропускает мимо ушей. Он и вызывает-то меня, потому что так надо. Каждая встреча – это фарс.
Я предсказываю его слова ещё до того, как он откроет рот. Доктор Валженд ведёт со мной себя так, будто не было моего заточения в камере и между нами всё по-прежнему. Я даю стандартные ответы, совсем не напрягая мозг, чтобы поразить врача. Он и так знает, что всё – ложь. Я и так знаю, что его это не волнует.
Когда я выхожу от него, приходится идти по коридору с буйными. Здесь есть мужчина, считающий себя гусеницей. Он отказывается передвигаться на ногах и ползает по дощатому полу, извиваясь в разные стороны. Делаю шаг в сторону, чтобы невольно его не коснуться.
Я стараюсь ни на кого не смотреть, хотя многие специально привлекают внимание. Один мужчина преграждает мне дорогу. Я поднимаю на него глаза и заглядываю прямо в его – замутнённые и словно одержимые. Он что-то бормочет на только ему понятном языке и активно жестикулирует, не скрывая дрожи в ладонях. Лишь несколько слов в речи – настоящие. Остальные – выдаёт больное сознание.