Я пытаюсь обойти чудака, но он грубо хватает за руку. Я не могу её отдёрнуть – мужчина впивается мёртвой хваткой.
Он слепо смотрит перед собой, принимая меня за того, кем я не являюсь, но обратного не докажешь. Я морщусь, оглядываясь по сторонам. Когда санитары на самом деле нужны, их никогда нет.
Мне кажется, ещё немного и он сможет сломать кости. Я ловлю себя на желании услышать их хруст, чтобы убедиться – это не очередной кошмарный сон.
– Нырять… вверх… в норы птиц… по дереву… – выдаёт он, вплотную приблизившись к моему лицу. На секунду что-то в его помутнённых меняется, словно завеса из дымки дурмана отходит в сторону, и он как будто меня узнаёт.
– Это ты, ты во всём виновата! Ты уничтожила наш дом!
Я дёргаюсь, наконец освобождая руку, и тут же, не задумываясь, бегу прочь. Только оказавшись далеко от безумца, разглядываю ноющие запястья. На коже выступают фиолетовые синяки, оковами охватывающие руки.
Прерывистое дыхание выдаёт страх.
Все делают вид, что никаких синяков нет. Как нет привычных царапин и ссадин, следов побоев и шелушащейся от однообразной пищи кожи. В лечебнице же царят мир и согласие!
Очередная вывернутая наизнанку ложь.
Вскоре мне сообщают приятную новость. Я совсем потеряла счёт времени и забыла про банный день. Душ в Кассенри – немалая роскошь. Мы принимаем его редко: на острове пресная вода на вес золота, и из-за этого в лечебнице стоит удушающая вонь, к которой я почти привыкла.
Тем не менее сама процедура мало приятна. Всех женщин выводят в одно помещение, и мы раздеваемся догола. После нас загоняют, как скот, в душевую. Я униженно обхватываю себя руками, так и не свыкнувшись с грубым обращением. Пациентки толпятся, нелепо толкаются, сверкая белёсыми телами, и ждут, когда дадут воду.
Я держу в руках жалкий кусок мыла и, как только включают душ, интенсивно намыливаю тело, смывая с него грязь. Жаль, что нам не полагается мочалка.
Санитары стоят в сухой зоне и придирчиво смотрят, как мы моемся. От их мерзких взглядов становится тошно. Но присутствие наблюдателей необходимо: съеденное мыло – меньше, что может случиться. В любой момент есть риск, что начнётся драка.
Я справляюсь быстро. Продираясь сквозь моющихся женщин и случайно застаю разговор двух мужчин. Они совсем не смущаются не только больных, но и своих коллег. Санитарки пропускают всё мимо ушей, словно ничего особенного не случилось.
– Вон та ничего так. Я бы такую… эхх!
– Да ну, на рожу без слёз не взглянешь.
– Зато какие сиськи! – веско аргументирует первый.
У меня уши горят от их слов. Хочу быстро схватить полотенец и сбежать, но не тут-то было. Я слышала всякие истории про «общение» с персоналом, но до этого мне везло не становиться их участницей.
В этот раз так не происходит.
– Эй, – раздаётся позади, и я понимаю, что теперь завладела вниманием мужчин. Голос раздаётся совсем близко, но я не поворачиваюсь и тянусь к полотенцу. Неожиданно санитар выхватывает его из рук. Я растерянно оглядываюсь. Если взять чужую вещь, могут появиться проблемы. Хоть в Кассенри и вообще нет ничего личного…
Я нахожусь в унизительном положении. Совсем голая, а рядом – незнакомец. Утешает только то, что в таком скоплении людей он не дотронется до меня. Я выпрямляю плечи, стараясь не обращать внимания на похотливый взгляд, которым он окидывает обнажённое тело.
– Глаза выше, – резко говорю я.
– Да что там у тебя смотреть, – уязвлённый, что его поймали на «горячем», отвечает санитар. – Так, два прыщика.
Я могла бы много что ему поведать, донеся, что я не из тех, на кого можно пялиться. Но пока надеюсь сгладить конфликт, хотя всем своим видом излучаю холодность. В Кассенри у меня достаточно врагов.
Зубы сводит от брезгливой ненависти.
– Полотенец, – приказываю я.
Ухмыляясь, он протягивает мне его, но только мои пальцы оказываются рядом, как мужчина разжимает руку. Я задыхаюсь от гнева, когда полотенец падает на пол. Позади раздаются смешки.
Не отрывая ненавидящих глаз от санитара, я наклоняюсь и подхватываю упавшую вещь. Бежать нельзя, хотя хочется оказаться подальше. Я знаю, что это ещё не последняя наша встреча. Он просто так не оставит эту стычку, желая утвердится на фоне остальных.