На её руках звенят браслеты. В первый раз вижу, чтобы кто-то носил их так много. Девушка замечает мой взгляд.
– Не смогли снять, – делится она. – Знаешь, врачи здесь не так всесильны, как думают.
Я ей не верю. Маун Валженд снял бы украшения с неё, даже если б их пришлось ему лично пилить напильником.
Незнакомка продолжает говорить:
– Ты снова не ешь. Только делаешь вид.
Понятия не имею, откуда она это знает. Я впервые вижу её, хотя за месяц успела наглядеться, как мне казалось, на всех обитателей лечебницы.
– Я тоже перестала питаться. Думаю перейти на праноедение.
Не знаю, о чём она.
– Ладно, я пойду. Что-то ты неразговорчива...
– Стой! – зову я её, когда пациентка лечебницы успевает повернуться ко мне спиной. Её бронзовые волосы раскачиваются в такт браслетам. Я невольно провожу руками по своей подстриженной гриве, едва достигающей лопаток, хотя раньше коса опускалась ниже пояса. Почему волосы этой девушки тоже не отрезали?
– Увидимся вечером, Вира! – смеётся она. Её радость пьянит меня, как летнее вино, незаметно и сильно. Тот же чистый и искренний смех... Я помню его. Я искала его хозяйку, но она сама нашла меня. Немыслимо…
Откуда эта странная девушка знает моё имя?
Не успеваю ничего спросить, как она убегает, и я не успеваю сказать, что вечером, вопреки её обещаниям, мы не увидимся. Но я не хочу больше думать об этой странной встрече. Скоро, как только я выйду за высокие ворота, воспоминания о Кассенри побледнеют, исчезнут, как тьма с потоком лучей полуденного солнца, а все незаданные вопросы потеряют смысл.
К концу завтрака ко мне подходит медсестра. Она просит меня зайти в свою комнату, чтобы переодеться. Прикусываю себе язык, вовремя остановившись, чтобы не спросить у неё зачем. Родители, само собой, возьмут кое-что из моих вещей, но пока я не вышла наружу – спорить мне ни к чему. Рано… Пока ещё следует подчиниться.
На кровати лежит платье цвета жжёного кофе. Оно строгого кроя и похоже на одежду девиц-пансионерок. Такие вещи сейчас никто не носит. Я надеваю его. Несмотря на простоту, этот наряд сидит на мне лучше, чем повседневный.
Раздаётся стук. Входят доктор Валженд и медсестра. Маун словно бы неохотно говорит:
– Пора встречать твоих родителей.
Я иду следом за ним, хотя от нетерпения хочется броситься бежать вперёд. Мы проходим в его кабинет. Сначала они, и только в конце я. Там сидят какие-то люди, видимо, тоже к кому-то приехавшие.
Я сажусь, расправляю складки на широкой юбке, не зная куда деть нервно подрагивающие руки. Нетерпение разъедает изнутри. Скоро появятся мама и папа. Мы поедем домой. К Ромашке и Лоре. Елана наверняка так расчувствуется при виде меня, что не сможет сдержать внезапно нахлынувших слёз.
Все присутствующие в кабинете осторожно переглядываются, но я всё замечаю. Мамочка, папочка, ну где же вы?..
На меня давит нехорошее чувство. Внезапно становится дурно, и глаза начинаю слезиться, сама не знаю от чего. Предчувствие чего-то неприятного, страшного мучает меня. Я натыкаюсь взглядом на доктора Валженда и по одному его уверенному лицу с ужасом понимаю, что интуиция меня не подводит.
– Вира, обними родителей, – мягко просит Маун. В серых глазах таятся мерцающие лучики, но что за ними стоит – мне не понять.
Я не желаю верить, а только сохраняю убеждённость в том, что лишь хочется назвать правдой, но не является реальным положением вещей. Мне бы позволить ему выиграть, но отступать до боли тяжело, когда цена столь высока. Не желая расставаться с надеждой, я позволяю мужчине насладиться победой.
Я переключаю внимание на него и тепло улыбаюсь.
– Разумеется, обниму, когда папа и мама появятся. Где они? – спрашиваю я. Долгое время мне никто не отвечает.
Незнакомый мужчина поднимается с места и начинает нервно ходить по комнате. Он зажигает трубку. Его спутница выдыхает и с опаской смотрит на меня, как на притравленное животное, от которого не знаешь, чего ожидать.
А Валженд… Валженд поворачивается к паре и разводит руками, мол «не взыщите – поделать ничего не могу», и поясняет присутствующим:
– Она страдает бесконтрольными провалами в памяти. Мы принимаем все меры, но пока безуспешно.