Рени всегда спал чутко, вот и тогда проснулся сразу. Хотя стук звучал не угрожающе, скорее наоборот – кто-то совсем тихо постучал, словно боялся потревожить. Папа открыл дверь и впустил в квартиру высокого человека в военной форме. Рени не любил людей в военной форме, они его немного пугали, поэтому он накрылся одеялом с головой, однако продолжал подглядывать в щелочку и подслушивать.
Кажется, это был папин начальник. Да и вообще самый главный начальник здесь, вон, какие у него золотые погоны. Мама поскорее стала накрывать на стол, выставила остатки торта, который сама испекла. Рени даже расстроился немного: он сам его хотел доесть на завтрак. Но гость не торопился пить чай, грел кружку в руках. Потом как-то обмяк, сгорбился.
- Ну, что, дорогие мои, пришло время с ним расстаться. Семь лет, сами понимаете. Пора переводить.
- Что? – переспросила мама каким-то жутким мертвым голосом, Рени даже не сразу его узнал. А лицо ее побелело, стало как стены в коридоре. – Вы сейчас о чем?
То, что начальник объяснял, и почему кричал папа, почему плакала мама – Рени не очень понял. Понял только, что начальник их обманул. Дал что-то поиграть на время, а не навсегда. Он пытался оправдаться, говорил, что думал, они и так все поняли с самого начала, что это подсудное дело, и что они должны быть благодарны за эти три с лишним года. Но мама не хотела быть благодарной. Она кричала, плакала и даже выплеснула в лицо начальнику не выпитый им чай. А папа, наоборот, замолчал, но от этого было еще страшнее, потому что папа всегда считает, что можно договориться и все объяснить. Но сейчас, видимо, он так не думал.
А потом начальник, который к тому времени стал красным и потным, сказал вдруг, что если у мамы и папы найдется достаточная сумма для того, чтобы оплатить концерну убытки и издержки, то он, возможно, сумеет договориться и что-то нужное, Рени так пока и не понял, что это, останется с ними. Он назвал какое-то длинное число, и мама вскрикнула, а папа пошатнулся, словно его ударили.
- Где мы сможем найти такие деньги?
Начальник развел руками.
- У вас есть еще неделя до отправки. Пока ищите Рейнар побудет в казарме. Сами понимаете… Но это ведь всего несколько дней…
Услышав свое имя, Рени испугался. При чем здесь он? Он не сделал ничего плохого. Это ведь не про него сейчас говорят? Он закутался в одеяло и больше ничего не слышал и не видел. А потом пришли родители и долго сидели рядом с его кроватью, как в те дни, когда он болел. Правда, болел Рени редко, так что, засыпая, он решил, что день рождения все-таки был хороший – начальник ушел, а мама и папа снова рядом.
Утром его разбудили очень рано, и мама зачем-то стала надевать на него зеленую форму, как у мальчиков-воспитанников.
- Зачем это, мама?
- Сынок, родной мой, тебе несколько дней придется пожить в комнате с другими мальчиками. Но не волнуйся, очень скоро мы заберем тебя!
Когда мама говорила, у нее дрожали губы, и Рени заплакал, обнял ее крепко-крепко.
- Не надо, мама. Я не хочу. Не отдавай меня, пожалуйста. Я люблю тебя!
- Я тоже тебя люблю, мой хороший.
Рени чувствовал, что мамины щеки все мокрые от слез. И вдруг в эту секунду он понял, что вчерашний разговор шел про него. Он вцепился в маму и закричал от страха. И продолжал кричать, когда чужие грубые руки оторвали его и понесли прочь, продолжал кричать тогда, когда его швырнули на кровать в комнате, где стены были покрыты белой плиткой, как в больнице. А потом незнакомый взрослый мужчина и зажал ему рот.
- Заткнись! Ты! Слышишь!
Рени замолчал, затравлено оглянулся. Его окружали мальчишки в такой же зеленой, как у него, форме. Они стояли и смотрели на Рени как на диковинного зверька. Никто не стал с ним разговаривать. А Рени забрался с ногами на постель и ждал маму. Но в этот день за ним так никто и не пришел.
И через день, и через неделю. А потом их взвод, состоящий из семилетних детей, погрузили на шаттл и отправили в отроческое подразделение, где мальчики жили до шестнадцати лет. Но Рени все еще продолжал ждать и надеяться, что дверь однажды откроется, и на пороге появятся мама и папа.
Дверь в комнату открылась однажды вечером, впуская больших мальчишек из соседнего корпуса. Они заинтересованно изучали новеньких.
- А тебе как звать, хорошенький ты мой? – спросил у Рени один из них.
- Рени, — ответил он, не чувствуя подвоха.
- Ах, Ре-е-ени, — протянул тот, и от его голоса вдруг стало тревожно и противно.
Рени непроизвольно сжал кулаки, и когда один из старших мальчишек зачем-то схватил его за рубашку, то со всей силы залепил ему в глаз. Даже еще не осознавая за что сражается, он сражался так, будто это была последняя битва в его жизни. Он бил, уворачивался, кусался и пинался. Он был высоким мальчиком для своего возраста и уже тогда сильным, неудержимым и смелым. Он выиграл тот бой.