«Кто ты такой для меня, Рей? И почему так больно?»
Этот последний ужин тоже вышел скомканным. Лире было ужасно стыдно, что она не могла выдавить из себя ни слова и едва дотронулась до еды. Ведь он старался ее порадовать, а она все время просидела, глядя в тарелку и едва кивая на все его вопросы. Рей пытался что-то рассказывать. Какие-то забавные истории из своей юности, правда, Лире, которая теперь знала всю гадкую правду о военном концерне, они забавными не казались. В конце концов, Рейнар оставил попытки ее разговорить и тоже замолчал.
- Цветочек, что с тобой опять? Я совсем тебя не понимаю.
«Я и сама себя не понимаю…»
А вслух:
- Голова разболелась. Извини. Все очень вкусно, правда! Спасибо тебе!
Он потянулся через стол и дотронулся до ее руки. Лиру будто огнем обожгло вдруг от его горячих пальцев. Она с ног до головы покрылась мурашками.
«Да что со мной такое?»
Она прижала салфетку к губам, пытаясь справиться с дрожью. Рейнар заметил, что ее колотит.
- Лира? Что? Как ты себя чувствуешь?
И тут же изменившимся голосом, из которого словно стерли все эмоции:
- Тебе так противно находиться рядом?
«Нет, нет же! Ох, Рей! Что я могу тебе сказать?»
Она подняла на него глаза, в которых стояли слезы:
- Рей, я просто очень устала. Я поднимусь в комнату.
Он не стал ее удерживать, но Лира, пока шла к лестнице, все время ощущала на себе его пронзительный взгляд.
«Лира, что же ты творишь… Последний вечер… Самый последний. Вернись, скажи ему!»
Скажи ему что? Лира закусила губу и бросилась бежать.
Долго стояла под прохладным душем, надеясь остыть, но кожа горела. Вышла, переоделась, юркнула под покрывало, понимая, что все равно не уснет – слишком рано, вечер еще только начался. И действительно, ворочалась, даже минуты не могла полежать спокойно, словно что-то жгло ее изнутри и снаружи.
Рейнар поднялся следом. Она слышала, как тихо он ходит, чтобы не потревожить. Взял полотенце – ушел, вернулся, сел в единственное кресло, долго сидел, глядя на нее. А Лира даже дышать боялась – только бы он не догадался, что она не спит. Потом он лег рядом, обнял, прижал к себе. Это была их молчаливая и неизменная договоренность – ночью он имел право ее обнимать. Как повелось с первой ночи, так и осталось.
Лира, которая и так плавилась от медленного жара, едва не застонала – внутри всколыхнулись горячие волны, наполнили ее тело.
Рейнар… Рей… Проклятье…
Он ничего не делал больше, закрыл глаза, задремал. А Лира, как ни приказывала себе успокоиться и уснуть наконец, чувствовала, что все больше тонет. Захлебывается от…
«Ладно, Лира, называй вещи своими именам. От желания. Ты его хочешь. До такой степени, что даже дышать тяжело. Проклятье, проклятье! Как же так?»
Она повернулась, посмотрела на его спокойное лицо. Спит? Кажется, да. Так ровно дышит.
И в этот момент, все правила, ограничения, доводы разума были выброшены и забыты. Стокгольмский синдром? Да что угодно! Плевать, плевать десять раз!
- Ненавижу тебя, — прошептала она. – Что ты со мной сделал, пират проклятый?
И тихонько прикоснулась губами к его губам. Тут же отпрянула, замерла, с дико стучащим сердцем.
Рейнар открыл глаза, посмотрел на Лиру.
- Хороший сон, — сказал он.
- Это не сон…
В глубине глаз хрустальные искры, а смотрит не веря, не осознавая.
- Лира… Я вот сейчас боюсь опять неправильно тебя понять.
- Ты все правильно понимаешь!
Села, и чтобы не было возможности передумать, начала стягивать с себя пижамную рубашку. Запуталась в рукавах, едва не расплакалась.
Он тут же оказался рядом, распутал осторожно, снял сам, только на мгновение задержавшись, чтобы спросить:
- Ты уверена?
Она только головой кивнула – волновалась так, что говорить уже не могла.
- Моя девочка…
У него голос охрип тут же.
- Я буду очень-очень нежно, ничего не бойся.
Глава двадцать пятая. Полет
Лира попыталась снять пижамные брюки, но он убрал ее руки:
- Я сам. Буду наслаждаться каждым мгновением.
Сразу не стал снимать, уложил ее, обнаженную по пояс, сам оказался сверху, только едва касаясь своим животом ее кожи, но даже от этого прикосновения у Лиры тут же побежали мурашки.
- Все-таки очень страшно… Я ведь смогу сказать «нет», если что?
Огонь, что горел в ней до этой секунды, вдруг пошел на убыль, стало холодно и неуютно. Но она точно знала — стоит ему отступить, и она загорится вновь.
- Мы не будем торопиться… Мы все будем делать медленно-медленно, сладко-сладко… Ты можешь сказать «нет», когда угодно, но прошу – разреши мне… доверься…