– Я не буду заниматься этим в машине! Не буду, не буду заниматься этим в машине!
Расчленив ее шипение на слова и кое-как уяснив их смысл, Ларри потащил ее наружу, но она с хриплым воплем оттолкнула его, чувствительно ударила кулачком в плечо, попыталась повернуться на бок и прикрыть грудь каким-то лоскутом – постепенно до Ларри дошло, что он только что оторвал порядочный клок от ее платья. Горячий туман потихоньку рассеивался, локти засаднили. Ларри в одиночестве выкарабкался на свежий воздух, вновь рухнул на землю, привалился к колесу и обхватил голову руками.
– Кейси, – произнес он плачущим голосом, – ну зачем ты меня мучаешь? Если я настолько тебе противен, лучше нам вообще не встречаться. Но я так больше не могу! Это жестоко!
В салоне автомобиля завозились, послышалось тихое шуршание, и Ларри ощутил, как пальчики Кейси легонько пробежали по его волосам.
– Ларри, чудесный, милый мальчик… Совсем ты мне не противен… Но ты хоть осознаешь, на что меня подбиваешь? Я порядочная женщина, я никогда не изменяла мужу! На это очень непросто решиться. Пойми меня, не обижайся. Ты мне очень нравишься, лапочка, я просто разрываюсь между чувством долга и влечением к тебе, котеночек.
Она говорила ласково, примиряюще и проникновенно – истерзанное безответной любовью сердце Ларри (напрочь не уловившего в ее словах очередной жеманной фальши) вновь наполнилось умилением: как же она честна с ним, как положительна, как праведна, в конце концов! Он, будто последний негодяй, совращает замужнюю женщину, и она могла бы его прогнать, но не гонит, – значит, он ей действительно нравится. Возможно, рано или поздно она и уступит, но пока она имеет право так себя вести. Они знакомы всего лишь месяц. Ему следует не бесноваться, а относиться к ее упорству с уважением. На самом деле она просто святая!
Ларри уже давно обнаружил неподалеку от дома Кейси старый раскидистый тополь, стоявший на небольшом холме. Забравшись повыше и вооружившись биноклем, можно было беспрепятственно смотреть в окна второго этажа. Осознавая всю неблаговидность тайного подглядывания, Ларри все же не мог отказать себе в этом мучительном удовольствии. В машине у него теперь всегда валялись мощный морской бинокль и фонарик, а раз в два-три дня он с наступлением темноты совершал волнующую вылазку. Остановив автомобиль в полумиле от ее дома, он вооружался своим шпионским снаряжением и направлялся к заветному холму. При помощи фонарика ему удавалось кое-как долезть до середины тополя, устроиться на более-менее надежной ветке и устремить алчный, многократно усиленный оптикой взор на окна ее спальни.
Вечера были похожи один на другой: вначале Кейси примерно полчаса, бормоча что-то себе под нос, раскладывала пасьянсы на маленьком туалетном столике, затем резким движением смахивала карты в выдвинутый ящик, перемещалась к зеркалу, долго себя разглядывала, массировала нижние веки и шею, затем принималась задумчиво и прилежно расчесывать волосы. Ларри хищно следил за каждым ее движением, зная, что это только увертюра, и гадая, удастся ли сегодня увидеть главную часть спектакля. Приведя в порядок свои невесомые как пух кудряшки, она вставала и начинала неторопливо раздеваться перед тем, как направиться в ванную, – но сперва либо задергивала занавески, либо оставляла их открытыми. В первом случае разочарованному Ларри оставалось только скатиться с дерева и отправиться восвояси; во втором он задерживался здесь подольше – эмоции перехлестывали через край, и самым сложным было по окончании представления благополучно добраться до земли.
Ларри понимал: подсматривание с дерева простительно тринадцатилетним, да и вообще он ведет себя самым бесславным образом. Совершенно непостижимая страсть к этой ничем не выдающейся женщине размазала его по стенке: он превращается в какого-то рохлю, дрессированного щенка, он униженно повинуется ей во всем, не осмеливается настаивать, требовать. Как же ему хотелось, чтобы Кейси наконец увидела в нем не послушного мальчишку, а искушенного мужчину, с мнением которого неизменно соглашаются, а решениям которого покорно подчиняются! Добираясь после очередного сеанса домой, он категорично настраивал себя в корне изменить ситуацию, но на следующий день Кейси невинно просила: «Ларри, можешь намазать мою бедную обгоревшую спинку увлажняющим кремом?», и он, облизывая пересохшие губы, сомнамбулически водил скользкой ладонью по ее острым лопаткам и сам растекался, как этот крем.
В начале августа жара побила все мыслимые и немыслимые рекорды. Даже худому как спичка Ларри, обычно не терявшему в самое пекло ни работоспособности, ни аппетита, начали осточертевать температурные безумства. Ему захотелось, как в детстве, оказаться у большой воды: покачаться на волнах, словно на перине (он необычайно легко проделывал этот трюк), понырять и побродить по мокрому податливому песку, в который так приятно погружать босые ноги. Увы – безбрежного океана поблизости не было, зато примерно в шести милях к северу от Ричмонд-Хилла обнаружилось чудесное, идеально дикое мини-озерко с песчаным пляжиком карманного формата. Оно было так неудобно расположено и так надежно спрятано за стеной деревьев, что, несмотря на жару, сюда никто не добирался, да и Ларри наткнулся на него случайно. Сняв ботинки и закатав джинсы до колен, он с наслаждением пошлепал по нагретой воде, потом выбрался на сушу, уселся на торчащий из земли гигантский пружинящий корень какого-то дерева и попытался запустить по поверхности озера пару плоских камешков. Камешки прыгать не пожелали и мгновенно утонули – Ларри, пожав плечами, вздохнул, отряхнул ладони и покинул этот райский уголок.
На следующий день, ближе к вечеру, он привез сюда Кейси. Солнце, словно раскаленная докрасна сковорода, нависло уже над самыми верхушками деревьев; удлинившиеся тени волнообразно струились по песку.
– Вау… – пробормотала Кейси, озираясь. – Потрясающее место. Похоже на картинку в волшебном фонаре – все такое малюсенькое, будто мы в кукольном домике… Сюда действительно никто не может нагрянуть? Точно? Ну хорошо… Ой, какой мягонький песочек… А вода теплая?
Скинув босоножки, она побрела к озеру и зашла в воду по щиколотку, трогательно приподняв края бледно-желтого платья. Ларри, пристроившийся в тени разлапистого граба, жадно смотрел на ее тонкий, четко прорисованный на фоне ясной голубизны, чуть подрагивающий от зноя силуэт. Наконец Кейси развернулась, неспешно возвратилась к сверлящему ее взглядом Ларри и изящно приземлилась рядом с ним – платье вначале вздулось пузырем, затем мягко опало. Ее мокрые ступни были по-детски облеплены песком, залитые светом руки и плечи, казалось, сами источают кремовое сияние.
– Кейси, – прошептал Ларри, подползая к ней и – для начала – осторожно обхватывая за талию, – Кейси, Кейси…
Он повторил ее имя еще раз двадцать – а может, и больше. Он гипнотизировал ее этим словом, понимая, что время, место, погода, настроение и прочие факторы наконец-то благоприятно совпали: здесь и сейчас она уступит. Правда, уютный пляж неожиданно оказался не самым удобным местом для определенного рода занятий: мелкая песчаная пыль, клубившаяся над самой поверхностью земли, забивалась в рот и в нос; колени не вовремя проваливались в невесть откуда взявшиеся ямки; к мокрым от волнения пальцам приставали сотни песчинок – приходилось постоянно судорожно обтирать руки, чтобы прикосновения к неж–ной коже Кейси не заставляли ее передергиваться. Но все это были мелочи по сравнению с главным – здесь и сейчас он добился своего, он овладел этой женщиной, под этим заходящим солнцем, на этом пляже, уткнувшись лицом в ее скомканное платье, он удовлетворял свою страсть и испытываемые им блаженство, восторг, упоение заставляли его вновь и вновь со стоном повторять ее божественное имя.
Ларри думал, что именно теперь они сблизятся по-настоящему: раскроют друг перед другом души и начнут заниматься любовью везде и постоянно. Он ошибался. Кейси восприняла случившееся настолько отстраненно и невозмутимо – Ларри даже не понял, получила ли она хоть какое-то удовольствие. После эпизода на пляже она несколько дней вообще не желала с ним встречаться, сухо объясняя по телефону, что занята своими делами, а затем согласилась «погулять и только». Оказавшись в его машине, она позволила истосковавшемуся Ларри в течение непродолжительного отрезка времени проявлять пылкие эмоции, потом довольно неучтиво оттолкнула и как ни в чем не бывало принялась взахлеб делиться свежими сплетнями о жизни vip-персон, почерпнутыми из газет и журналов. Она вела себя так, словно ничего не произошло. Ларри был огорошен и сбит с толку: он заподозрил, что эта женщина абсолютно равнодушна к сексу в принципе, а что до частностей, то в ее отношении к нему, Ларри, нет даже малой толики элементарной влюбленности – не говоря уж о большем.