Будущий охотник долго занимался изготовлением новой пружины, и наконец некое ее подобие было изготовлено. Наступила пора опробовать оружие. На куске картона был нарисован орущий фашистский солдат в каске со свастикой. Картон был прикреплен на стену соседского сарая, примыкавшего к нашему двору, в противоположном конце которого изготовился к стрельбе Олег. Меня для безопасности он предусмотрительно отвел за угол дома.
Раздался грохот, после которого воцарилась тишина, на крыльцо выбежали мама с тетей Таей: «Что случилось?». Из-за угла выходит Олег, в руках половинка ружья (без ствола), все лицо, включая оба глаза, в крови – есть от чего поволноваться присутствующим! Но женщины не стали паниковать – они остановили кровь, оттерли у Олега лицо. Глаза оказались целыми (уже слава Богу!), а точно в центре лба зияет рана в виде полумесяца величиной с 20-копеечную монету (кость тоже была цела).
Как потом рассказал Олег, он зарядил ружье, прицелился и выстрелил. В этот момент скрепляющее устройство из-за дефекта кустарной пружины не выдержало, ствол оторвался, описал в воздухе дуговую траекторию и ударил своим торцом точно по центру лба горе-испытателя. Олег очнулся лежащим на земле, дальше все известно.
Рану промыли, смазали йодом, закрыли капустным листом, перевязали, и через пару дней Олег опять был "в строю".
В фанерного фашиста дробь не попала, и поэтому мне пришлось его порубить трофейным клинком из моего личного арсенала. А ружье из-за категорических запретов использования в любых благородных целях («не нужны нам ни зайцы, ни дудаки!») было за бесценок продано старичку-инвалиду с нашей улицы (тому удалось отремонтировать пружину). В ближайшую зиму мы могли наблюдать картину: новоявленный охотник торжественно возвращается с промысла с ружьем наперевес, а на поясе у него болтается подстреленный им заяц (добился-таки!).
Глава 11. Мой двоюродный брат Олег Молдавский
В начале 50-х годов Олег, будучи в командировках, несколько раз заезжал на пару дней в Георгиевск, рассказывал про свое житье-бытье: он стал жить в Саратове, завершил среднее образование, поступил в нефтяной институт, женился. Когда я уехал учиться в институт, наши встречи прекратились, и мы долгое время не виделись.
Лет через 15 мама мне сообщила, что Олег переехал жить во Владимирскую область и работает в городе Гусь–Хрустальный главным инженером на заводе особо чистого кварцевого стекла. В письме сообщался адрес, и я решил «мотнуться» к нему в гости в ближайшую свою командировку в Москву.
Добирался с приключениями: купил заранее билет на самолет во Владимир на 15 часов в пятницу, приехал в аэропорт Быково, зарегистрировался, но рейс отложили до 18 часов из-за метеоусловий в порту назначения. Пошел гулять, пообедал, купил огромный арбуз килограммов на 12, прихожу на посадку, а самолет уже улетел (как это часто случается летом: погода во Владимире внезапно улучшилась, и рейс был отправлен по назначению), а следующий будет только завтра.
Делать нечего: сдал аэрофлотовский билет, электричкой уехал в Москву, переехал на другой вокзал, сел в переполненный вагон пригородного поезда до Владимира, потом в такси до Гуся, и уже поздней ночью, вконец измученный (это - с арбузом-то, который нестерпимо хотелось где-нибудь бросить!), я разыскал Олега. Конечно, он меня не узнал, но потом, когда я показал ему на едва заметный полумесяц на лбу (след от неудачного опробования ружья), спросил его: «Помнишь, откуда это у тебя?», тогда Олег догадался: «Разве такое можно забыть?».
Действительно, разве можно забыть детство, юность?…
Время было уже далеко за полночь, поэтому, поспав не более трех часов, мы начали собираться: Олегу требовалось, несмотря на субботний день, сбегать на работу, и я увязался за ним.
С самого начала дня на меня обрушилась масса удивительных явлений.
Когда я умывался, почувствовал, что кто-то подошел ко мне, сопит и осторожно трогает сзади. Обернулся – меня обнюхивает большой беспородный пес. Не зная, что у него "на уме", я попытался завести с ним разговор: «Ну, и что тебе надо? Может, ты хочешь пить? – На, возьми.» - и протянул ему пригоршню воды. Пес слизнул воду с ладони, повилял хвостом и уставился на меня веселыми глазами. «Хочешь еще? Мне бы найти для тебя какую-либо миску…». Пес резко крутнулся и быстро возвратился, держа в зубах миску. Я удивился и позвал Олега:
- Ты погляди сюда! Он у тебя разговорную речь понимает! Только я упомянул про миску, как он сразу – нате вам!
- Ты какую миску принес, негодник? Эта миска – для еды! Ее немедленно отнеси обратно, а принеси миску для воды.
Пес все исполнил в точности. А Олег пояснил:
- Пес еще молод, не сразу все понимает, но старается, и я надеюсь, что через год-другой он сможет демонстрировать чудеса интеллекта. Уже сегодня он исполняет примерно два десятка простых заданий, но ему еще очень далеко до его предшественника, с которым действительно можно было общаться. Например, я прятал свежие газеты в стопке старых и давал команду принести мне сегодняшнюю прессу – и пес всегда выполнял это задание, хотя мне большого труда стоило научить его различать газеты по свежести запахов типографской краски. Жаль, конечно, что он безвременно погиб, попав под автомашину – это стало настоящей трагедией для мальчишек и девчонок с нашей улицы.
А вечером Олег демонстрировал во всей красе возможности своего зверинца, в котором были еще и два кота, такие же, как и пес, «дворяне» (от слова «двор»). Олег усаживал котов рядом, поправлял им головы, которыми они постоянно крутили с брезгливым выражением (точно как артисты знаменитого кошачьего дрессировщика Куклачева), и после некоторого успокоения давал команду «Вальс!». Коты совершенно синхронно валились на левый бок, перекатывались через спину и вставали на лапы, всем своим видом показывая крайнее недовольство происходящей процедурой.
Олег, безусловно, обладал талантом дрессировщика, что меня поразило.
Что еще удивило меня в не меньшей степени, это технология изготовления особо чистого стекла. Когда шли на завод, Олег поинтересовался, знаю ли я, как расплавить природный кварц так, чтобы ни единый атом из окружающей среды не проник и не растворился в расплавленной массе? Я никогда не занимался особо чистыми технологиями и начал робко предлагать: следует взять тигель из какого-либо инертного материала, допустим, из платины, использовать химически чистый водород в качестве топлива для нагревания.… Олег отметил, что с топливом я нахожусь на правильном пути, только вот и окислитель его, кислород, тоже должен быть химически чистым. А вот никаких тиглей не должно быть вообще: при их применении диффузионные процессы сведут на нет все усилия по сохранению чистоты материала. И Олег продемонстрировал мне применяемую технологию – элементарно простую, как и все гениальное, и гарантированно обеспечивающую выполнение требований по чистоте процесса.
Не стану утомлять читателя описанием всех подробностей производства, подчеркну только, что технология, несмотря на кажущуюся простоту, все-таки имела много тонкостей, требующих высочайшей квалификации со стороны рабочего персонала и наличия глубоких знаний у технического руководства предприятия.
Мне показалось, что Олег в полной мере этими знаниями обладает. Для меня только осталось загадкой, каким образом он, нефтяник по образованию, попал в такую далекую от специфики сырьевой промышленности отрасль и показывает образцовый профессионализм, а он на эту тему не стал особо распространяться – в «оборонке» все всегда, как правило, молчали.
Еще Олег удивил меня некоторыми другими своими хобби. Например, по-моему, он первым изобрел способ изготовления барельефных портретов мировых знаменитостей из пластилина на картоне с последующим покрытием красками и лаком. Способ обеспечивал хорошее портретное сходство, и из-за своей простоты был доступен любому школьнику.
Также оригинальным было у Олега увлечение «цветной» фотографией – он терпеливо раскрашивал цветными химическими карандашами обычные черно-белые фото и достиг в этом большого мастерства.