В свое время, по его рассказам, он работал вместе со знаменитым Тимошенко, с которым они вместе построили какой-то знаменитый мост в Киеве. Потом Тимошенко переехал жить и работать в США, прославился там как специалист своего дела, написал по инженерным наукам ряд учебных книг, отличающихся умением автора гениально просто объяснять самые сложные понятия. Эти книги, например, «Инженерная механика», «Сопротивление материалов», «Колебания в инженерном деле» были изданы в Союзе (некоторые из них в переводе Федорова).
Для меня же эти книжки открыли одну прописную истину: нельзя писать о сложных вещах сложным языком, а если автор блестяще разбирается в вопросе, то его изложение будет понятным всякому. Например, когда я захотел разобраться с теорией волчка (почему волчок не падает?) и перечитал для этого наши учебники, я абсолютно ничего не понял, а открыл Тимошенко с Федоровым – и сразу понял.
Пришло время сдавать экзамен по сопромату. Принимал Федоров. Беру билет - два первых вопроса не вызвали затруднений с подготовкой. А на третьем я «поплыл». Мне требовалось, как сейчас помню, вывести формулу момента инерции эллипса. Конечную формулу я написал, а вывод, хоть убей, выскочил из головы. Так и пошел отвечать. Ответил на первые два вопроса без замечаний, а по третьему, как говорится, ни бэ, ни мэ.
Федоров задал дополнительные вопросы – я все ответил, даже построил сложнейшую эпюру сил.
- Ну, а почему же Вы не знаете про эллипс?
Я только и пожал плечами.
Федоров тоже пожал плечами, полистал зачетку, чему-то молча удивился и вывел: «удовлетворительно».
Вышел в коридор. Все шокированы – ожидали только «отлично», рекомендовали пересдать, но я пересдавать не пошел: с тройками нам стипендию платили. Так я и закончил институт с одной тройкой в ведомости, приложенной к диплому.
Правда, был еще один инцидент, когда на одни сутки я стал даже «двоечником».
Был у нас такой неизвестный для современных студентов предмет – «Основы марксизма–ленинизма», кратко - ОМЛ. Лекции по этой дисциплине читала Наталья Алексеевна Плутахина (запомнил ее на всю оставшуюся жизнь). Не знаю, было ли это с ее стороны артистической игрой или проявлением искренних верноподданических убеждений, но когда НА рассказывала, как Иосиф Виссарионович Сталин во время побега из сибирской ссылки провалился под лед и потом замерзал в туруханской тайге, по ее лицу ручьями текли слезы.
В нашей группе она же вела и семинарские занятия.
События в стране по развенчанию культа личности Сталина, очевидно, сильно ударили по психике НА (Это было хорошо заметно по её постоянному сосредоточенно-хмурому виду). Предмет ОМЛ по инерции предусматривался учебным расписанием, но в дисциплине появились принципиально новые темы, например, «Последствия культа личности».
В тот злополучный день я шел на семинар по ОМЛ именно по этой теме. Повстречал однокашника Витю Пидорича, который всегда был в курсе всех политических новостей (у него дома был коротковолновый радиоприемник «Балтика», который позволял слушать «зарубежку», что он часто и делал).
- Витя, привет. Как дела? Что нового?
- Да ничего, вроде бы. Вот только сегодня утром, как сказал «Голос», Гарри Поллит (генеральный секретарь компартии Великобритании) после разоблачительного доклада Хрущева разочаровался в коммунистических идеалах и подал заявление о выходе из коммунистической партии.
Пришли на занятия. Сидим. Учебников о последствиях культа личности никаких не было, все материалы – только из газет. Меня НА вызвала одного из первых. Рассказал, что знал.
- Еще что?
Что-то добавил.
- Еще…
Ну, я и начал, демонстрируя свою осведомленность, рассказывать о разочарованиях Гарри Поллита.
Лицо у НА по мере моего повествования становилось розовым, потом красным, потом белым от ярости. Она встала со своего места:
- Кто Вам рассказал эту чудовищную ложь? Вы слушаете вражеские голоса! Вы распространяете антисоветчину! – И пошла, и понесла…- Садитесь!
Сел я в полной тишине, под сочувствующими взглядами однокашников, и больше меня НА до конца года не вызывала ни разу.
Зимняя сессия прошла для меня без сложностей: по ОМЛ был зачет, НА заболела, предмет сдавали старшему преподавателю кафедры Реутову, который и к самому предмету ОМЛ, так и к уровню знаний его со стороны студентов относился, по всей видимости, крайне снисходительно. Пронесло.
В летнюю сессию сдавать нужно было уже экзамен. Здесь необходимо сделать небольшое отступление. Дело в том, что в ту зиму я записался в альпинистскую спортивную секцию – ходил на занятия по скалолазанию, учился вязать узлы, изучал основы поведения в горах. Руководством секции была определена дата восхождения группы на вершину Казбека. Чтобы успеть, мне пришлось какой-то экзамен сдать досрочно, оставался лишь ОМЛ, и завтра можно в поход.
Прихожу на экзамен первым, беру билет. Вопросы были для меня пустяковые: реформа России 1861 года, что-то из революционных событий и работа И.В. Сталина «Марксизм и национальный вопрос». Быстро подготовился, попросил разрешения отвечать, сажусь, бойко отвечаю на первый вопрос.
НА сидит с непроницаемым видом: «Всё? – Пожалуйста, второй вопрос».
Та же самая реакция, и опять: «Всё? – давайте третий».
И, не дослушав до конца:
- Вы, к сожалению, продемонстрировали полное незнание предмета. Ставлю Вам «неудовлетворительно». Завтра утром узнаете на кафедре, что Вам делать дальше. Ступайте.
И я пошел. Пошел на водную станцию, где можно было купаться и загорать, и где мы обычно собирались в свободное время.
По мере сдачи экзамена подъезжают мои однокашники, у большинства 4 и 5, реже – 3. Обидно. Потом приехал еще один сдавший и принес интересную информацию.
Здесь необходимо сделать еще один экскурс. НА не была замужем, жила она вместе со своим взрослым сыном, и, будучи ещё сравнительно молодой, как поговаривали, имела виды на неженатого мужчину, преподававшего у нас начертательную геометрию и благосклонно отвечавшего ей взаимностью.
К концу проводимого экзамена НА потребовалось выйти. На мое, как впоследствии оказалось, счастье в коридоре они повстречались.
- Здравствуйте, Наталья Алексеевна! Как дела? У кого принимаете? Как успехи?
- Да, вроде бы все хорошо: группа довольно сильная, отметки в основном хорошие. Двойка только одна…
- Кто это Вас так не любит?
- Ломтев.
- Ломтев??? – Этого быть не может! Я же его хорошо знаю! Наталья Алексеевна, голубушка, Вы ошибаетесь! Поставить ему двойку - немыслимо! Это у меня лучший студент. Огорчили Вы меня очень сильно! Нужно как-то это дело поправить…
Разговор удалось кому-то подслушать, а имел он для меня, как потом оказалось, самые замечательные последствия.
Наутро альпгруппа пожелала мне успеха на экзамене и ушла по намеченному маршруту, а я поплелся на кафедру.
Вхожу. Н.А. спокойная, сидит в одиночестве за своим столом.
- Помните вопросы вчерашнего Вашего билета?
- Да.
- Вы, надеюсь, по ним прорабатывали какие-либо материалы дополнительно?
- Конечно.
- Берите бумагу, садитесь и готовьтесь отвечать.
Сел, быстро подготовился, но теперь уже не спешу, а сижу, выжидаю.
- Ну, Вы готовы? Идите отвечать.
Повторил почти дословно весь вчерашний ответ. Опять меня не перебивали, только «Все» и «Дальше». Протягивает зачетку (я и не заметил, когда она только успела заполнить):
- Больше себя так не ведите.
Вышел, раскрыл зачетку, там: ОМЛ – «хорошо».
Захотелось сказать: «Чудны дела твои, Господи!».
Альпгруппу я не стал догонять, а снова отправился на водную станцию. Для меня началось очередное лето (экзамены-то все сданы!).
А проявила себя Н.А. еще раз в ближайшую осень, совершив шокирующий поступок. В этом году ее сын поступил в наш институт, и его, как и всех, направили на уборочные работы в местный колхоз. Все бы было ничего, но изредка студентов направляли на подготовку силосной массы. Я один раз тоже побывал на этой работе – по своей изнурительности никакие каторжные галеры сравниться с ней, мне кажется, не смогут.