Белая девушка с синими глазами.
Amen
Эго была маленькая церковь в бедном поселке из нескольких десятков рыбачьих хижин.
В церкви служил молодой аббат.
Он верил, но обидны казались его вере грязные облупившиеся стены, старая фисгармония и дребезжащий голос старика, певшего в церкви.
И часто, стоя перед алтарем, он говорил себе в страхе; «Да разве может святейшее Таинство совершиться в такой убогой обстановке?»
Скучно тянется длинная месса.
Рождается сомнение.
. . . . . . . . . .
Накануне Троицына дня к аббату приехала сестра, артистка Оперного театра.
Долго говорила с братом. Сказала:
– Завтра буду петь мессу у тебя в церкви.
. . . . . . . . . .
Солнце освещало паутину на окнах бедной церкви. Под низкими сводами лился молодой голос.
Шла месса. Девушка пела.
Расцветала белыми розами душа аббата, тонула в солнечном сиянии убогая церковь.
Торжественно в праздник совершается месса.
Близится страшный момент Евхаристии.
…una voce dicentes!..
Три раза ударил колокольчик, аббат высоко вознес над головою Жертвенную Чашу, свершая Таинство, и над жалкими звуками ветхой Фисгармонии пронесся вихрь торжествующего Sanctus.
Все утонуло в светлых волнах хрустального голоса.
Юный жрец замер в тайном экстазе.
Таинство свершилось.
Amen.
Болотный чорт
Студент приехал на лето в деревню к родным – отдохнуть.
Влюбился.
Она была молодая девушка с белокурыми волосами и наивным взглядом серых глаз.
Лет восемнадцати.
Читала немного, но всегда классиков.
Иногда пела.
Ему нравилось перебирать ее маленькие пальчики, слушать милую болтовню полуребенка.
Да, нравилось забывать, что где-то есть большой город, книги, суровая жизнь.
Она была милая девушка.
. . . . . . . . . .
Лето близилось к концу. Начали говорить о свадьбе.
Шел однажды от нее, немного пьяный от ласк и выпитого вина.
Забрел в неведомое болото.
Выскочил болотный чорт с плоским лицом, засмеялся в глаза.
– Ага, приятель, давно ходил около, наконец то пришел.
Вязли ноги. Тяжелела голова
Затянуло болотом
Ссора
Наконец, совершенно налившись, Матов ударил Никитина по ищу.
Тот ничего не ответил, лишь чуть побледнел.
И весь вечер ухаживал за ним, а после отвез его на извозчике домой.
Матов же всю дорогу площадно ругал его, пытался бить.
Никитин молчал.
Проснувшись утром, Матов вспомнил все происшедшее. Сначала показалось, что ничего не понимает.
Потом стыд.
И злоба.
В полдень пришел Никитин.
Матов со злобой посмотрел на него, сказал:
– Что вам нужно от меня, милостивый государь? Не понимаю?!
Тот вышел.
Больше они не встречались.
Странная песня
Посвящ. Лид. А. Прозоровой.
К представлению дозволено 16 феврали 1906 г. № 1667.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ:
Андрей Иваныч Ветров, врач.
Константин, Маргарита – дети его.
Игнатий Малышев, студент, товарищ Константина.
Селина Стерн.
Маша, служанка Ветровых.
ДЕКОРАЦИИ.
Терраса дома Ветровых, выходящая в сад. Вдали видно озеро. Направо – дверь в комнату.
Конец мая. Вечер. Сильный лунный свет. На террасу, где сидит с книгою у стола Константин Ветров, входит из сада Малышев.
Малышев. Здравствуй, Костя.
Константин (навстречу ему). Ба, Игнатий, здравствуй. (Целуется). А мы тебя вчера ждали, отчего не приехал?
Малышев. Задержали. Уговорили на день остаться. (После небольшой паузы). Отец твой дома? Познакомиться бы надо.
Константин. Он с сестрой на лодке катается.
Малышев. У тебя есть сестра? Что же ты раньше не говорил о ней?
Константин. Не случалось как-то. Она только что кончила гимназию. Ну, а твои экзамены? Благополучно?
Малышев. Вполне. Напрасно ты не держал: экзаменовал не Семенов, а Раич.
Константин. Ну, все равно. (Спохватившись). Ах, прости, ты вероятно, есть хочешь, забил предложить.
Малышев. Нет, спасибо. (Пауза, задумывается), Скажи, пожалуйста, кто здесь у вас поет? Сестра что-ль твоя?
Константин. Многие здесь поют. Здесь много дачников. А что? Почему ты спрашиваешь?
Малышев. Проходя мимо озера, я слышал какую-то странную песню под аккомпанемент лютни. Точно русалка какая-то пела.
Константин. Ну, загородил, поэт. Это, вероятно, Селина Стерн.
Малышев. Кто она?
Константин. Не знаю точно. Больная, лечится у отца.