Однако старый крот, как он шуточно называл дружка, не спал, а занимался тем, что ему и в голову бы не пришло. Старый крот жёг костёр на лесном пяточке, отделяющем его участок от поля. Он стоял в очищенном от снега круге метра три в диаметре, в валенках, дедовом овчинном тулупе и танкистском шлеме дядьки, и смотрел в бинокль на приближающегося гостя. «Кого это к нам несёт, а? - наводя резкость, негромко бормотал он себе под нос. - Может сторож по пьяни по второму разу в обход ломанулся?»
- Чёртов нигер! - шагов за 20 со смехом воскликнул приезжий. - Ты окончательно сошёл с ума! Жечь костёр в такую пору! Да ещё с биноклем на шее!
- А я его теперь вместо очков с собой ношу, - в тон ему ответил «чёртов нигер». - Очки себе всё не могу купить, вот и приходится обходиться подручными средствами. Рад тебя видеть. - И он сграбастал гостя в объятия. - Вот уж не ожидал, так не ожидал! Нет, когда я здесь нахожусь, то в глубине души всегда жду, что кто-нибудь приедет, но вместе с тем и понимаю, что надежды эти более чем маловероятны. И потому, когда они вдруг сбываются, то это похоже на сказку!
- Ладно, сказочник. Ты лучше успокой меня и скажи, что мою машину за ночь не разберут по винтикам.
- А ты где её оставил?
- Да вот здесь, - он махнул в том направлении рукой, - на ближайшем перекрёстке.
- Ну и всё нормально. Сторож, когда пару часов назад ко мне приходил, то сказал, что кроме меня в эти выходные никто в садоводство не приехал. Так что расслабься.
- Сторож это хорошо. Тогда дай мне во что переодеться и доставай водку.
- Насчёт переодеться это я на раз-два, а вот с водкой ничего не получится: я ведь не знал, что ты приедешь и, соответственно, не подготовился должным образом.
- Чёртов нигер! Mоther fuсker! Ты как всегда облажался! Но я это предвидел и по пути сюда заскочил к проклятым янки - мишкам Гамми, и скомуниздил у них бутылочку их психоделического сока!
Оба рассмеялись, и приехавший уже серьёзно добавил-спросил:
- Но, надеюсь, хоть закусить-то у тебя найдётся?
- За этим дело не встанет, о, Pavlin, владыка неба! Сейчас я отрежу кусочек от филейной части твоего тела - тебе полезно будет скинуть пару-тройку фунтов жирка! - и заделаю преотличный шашлык! Шучу. Закусить есть чем. Мы где сядем, у костра или в доме?
- Давай лучше в доме, а то здесь я боюсь отморозить свою «филейную часть».
- Нет, давай начнём здесь, а потом переместимся в дом. А замёрзнуть ты не замёрзнешь. Я дам тебе свой тулуп, и вообще упакую по последней дачной моде!
- Ладно, нигер, уговорил.
- Ты, кстати, слышал этот анекдот «Я есть Колоубоук!»?...
- 11 -
Весна
Он вгонял штык лопаты в податливую землю, и мысли его текли где-то на задворках сознания медлительной, полноводной рекой. «...Такие вот дела, дед, - обращался он к своему покойному уже четыре года предку. - Большой парник после нынешней зимы совсем обветшал. Думаю, последнее лето он нам служит: рухнет следующей зимой. Ха! Правда, я и прошлым летом так говорил, но всему есть предел. Пол в бане тоже прохудился до невозможного. Батька всё собирается его обновить, но не знаю, как это у нас с ним получится. Мы ведь два сапога пара, - не с того места у нас руки растут, - не чета мы тебе». Он нахмурился, подумав о том, что не только из-за этого он с отцом «два сапога пара», а ещё и потому, что ему, как и отцу, не удалось сохранить семью. «Мне было бы стыдно перед дедом, если бы он был жив, - подумал он. - Впрочем, мне и перед мёртвым им стыдно. Э-эх».
После обеда он присел на завалинке, прислонившись спиной к нагретой солнцем стене дома, и смотрел, как осыпается с яблони белый цвет. Яблоня была старая, такая же старая, как и дом, построенный его дедом более 50 лет назад. «50 лет!» - цифра эта вдруг показалась ему просто огромной, и он с почтением взглянул на дом, слегка повернув голову. «Надо бы тебя перекрасить, - буднично отметил он про себя, - а то ведь ты уже должно быть четверть века не красился: сколько я себя помню, ты всегда был этого тёмно-зелёного цвета». Так он мысленно обращался к дому, в глубине души, однако, сознавая, что вряд ли когда возьмётся воплотить эти свои слова в реальность. «Зачем? - думал он про себя. - На мой век хватит, а те, кто придут сюда после меня, наверняка сломают эту милую моему сердцу халупу, и построят что-то новое, современное. Грустно, конечно, от таких мыслей становится, но что поделать, жизнь не стоит на месте». И словно в подтверждение ему с соседнего участка донеслись строки песни Елены Ваенги транслируемой по Русскому Радио: «Что-то уходит, что-то придёт, что-то сгорит дотла». А он, слушая эту любимую им королеву русского шансона 2003, невольно вспомнил, как около года назад, когда впервые услышал её, попал на концерт выпускников СПбГАТИ и увидел там Би...