Главное было одно. Ни кто не сомневался в том, что гроб полон золота до самой макушки. Иначе, зачем же все колдовские навороты? Старик клялся, что знает, как добраться до острова. Он отлично помнит как. Но проклятый клочок суши опять может уйти под воду, и удержать его не в силах и Богу.
Их корабль не только пристал, но благополучно отбыл из зыбкой гавани. А через две недели, команду настигло наказание в виде странной болезни. Она была настолько ужасной, что она не пощадила всех, кроме моего рассказчика. (Не надо дергать голыми руками, за что ни попадя.) Но может последнее, лишь трагическое совпадение.
В довершении рассказа, моряк выставил на обозрение кусок тряпки с таинственными кабалистическими знаками. Он утверждал, что срисовал сие с крышки гроба. Когда разочарованная бесплодными попытками открыть сокровищницу, команда во главе с капитаном перепилась так, что проспала целый день мертвым сном.
Обладая завидной памятью, я попытался хорошенько изучить знаки, чтобы потом воспроизвести их для себя. Мы договорились о следующей встрече в кабаке назавтра, за тем же столом.
Прейдя в свой дом, я немедленно сел записывать то, что показал мне бедный моряк. Начертанные на бумаге, знаки казались знакомыми. И хотя с трудом, но я вспомнил, что видел подобные письмена у моего старого друга. Когда-то давно, он оставил мир, постригся и теперь, в тайне от прочих, занимался алхимией.
Жажда нетерпения становилась непереносимой, но я еще долго ходил из угла в угол полутемной гостиной, разрываясь противоречивыми, сродни раскаянию чувствами. О сне нечего думать. Чуть ли не за полночь, я не выдержал и велел слуге принести вечерний камзол, при этом разбудив и сильно перепугав бедного старика.
Цокот копыт моего вороного зловеще раскатывался по кривым улочкам спящего города. Полная луна бугрила белым камни на мостовой. А дома клонились темными, жесткими углами. Мне казалось, что каменному лабиринту не будет конца.
С трудом я отыскал дверь в дом, черной громадой нависший надо мной. Я кричал, но обитатели его спали. Наконец стук кольца вывел из терпения слугу моего приятеля. Дом пришел в чуть видимое ночное возбуждение, и через некоторое время раздался знакомый голос:
- Ба, да это ты мой неудержимый друг. Впрочем, кого еще можно ожидать в такую ночь.
- Прими мои извинения и открой ворота.
- Сейчас, сейчас. Я весь к вашим услугам.
Ни тени насмешки не вызвала забавная трактирная история, на лице моего сотоварища. Наоборот, в зыбком свете нескольких свечей он казался грустным и задумчивым.
- Покажи бумагу.
При ее рассмотрении, друг сильно побледнел.
- Я так и знал, - сказал он, - все услышанное тобой, правда. - Написанное здесь, идет ко мне от тебя. Так видно начертано в книге судеб, и нет нам прощения.
- Скажи мне, что видишь ты там?
Мой друг остановил меня взмахом руки.
- Подожди, я поведаю тебе все по порядку. Если ты помнишь, мы учились вместе, - он слегка улыбнулся и кивнул головой. - А так же, я не был глупее других, и родители мои обладали знатностью и богатством. И, тем не менее, я бросил все. Виной тому - мое любопытство.
Оно было во мне столь велико, что воистину, превратилось в самый обыкновенный человеческий порок. Я обожал загадочное и таинственное. Любая тайна становилась мне дороже любимой женщины. Она овладевала мной, впитывала силы и желания.
Друг наклонился поближе и посмотрел мне в лицо. Несколько свечей чуть освещали гостиную диким, мерцающим светом. За моей спиной тлели желтые головни в огромном камине. Они придавали странный блеск его влажным глазам. Казалось, что свет сам исходит из его зрачков и распространяет красную морозь по темной комнате.
Я вскрикнул и чуть не упал со стула. Друг остановил меня властным, гипнотическим движением.
- Спокойнее, тише. Твой страх могут услышать даже тени от занавесок...
Однажды, разбирая старые манускрипты в нашей родовой библиотеке, - почти шепотом продолжил друг, - я наткнулся на пергамент, являющийся ключом к неизвестному шифру. От него веяло неразгаданной тайной. Эта бумажка была той чертой, за которую нельзя переступать. Она яки огонь все?пожирающий, отняла мои ушедшие годы.
Теперь тебе понятно, что произошло сейчас. Пергамент из моей библиотеки - тот ключ, с помощью какого можно перевести твою запись на древнеарабский.
Но интереснее то, что на нем, кроме ключа начертаны другие знаки. Они переводились так: "Я умру вместе с последним пороком человеческим, значит, я умру вместе с последним из людей. Помни, встретясь со мной однажды, тебе не избежать встречи второй. Ключом будет смерть".
Тогда, в те полные юношеских надежд годы, я перерыл все известные мне хранилища знаний. Я бросил мир и стал книжным червем, но так и не нашел никаких следов. Наконец я подумал, может звезды подскажут мне, и изучил астрологию. Но ответ их обескураживал. Звезды предрекли, что только гроб и чужая смерть могут привести меня к разгадке столь непостижимой тайны.
И вот мы на краю бездны, надо действовать. Мы должны найти остров.
Старик не врал, остров существовал на самом деле. Команда шхуны не знала о цели нашего путешествия. Мы покупали и продавали товары в портах на пути до тех пор, пока и тень сомнения сгинула с палубы. Вот и сейчас трюмы шхуны под завязку заполнены бочками с вином и пенькой. Мы не оставляли им никаких подозрений.
Прежде чем сойти на зовущий нас берег, мы втроем - я, мой друг и старый Педро перепоили команду призовым вином и заперли в кубрике. Теперь можно смело, не боясь лишних, заняться поисками.
Остров воистину мрачен. Почти голые, острые, как в иголках скалы, земноводные растения. На нем не гнездилось птиц. Педро крестился и говорил, что это потому, как он часто уходит под воду. И тогда только рыбы его обитатели.