– Так вот, – Гэбист снова сделал вид, что наслаждается самой процедурой допроса. – По последним сведениям, работала она на амазонок, бомбу они наводили по ею установленным маякам, и один из таких маячков мы сняли с твоего атмосферника.
Эпизод 24.
Полковник казался таким же одинаковым, как и все остальные “родственники” – но только с первого взгляда. За все время встречи будущих участников рейда он не проронил ни слова, и только когда речь зашла о конкретных деталях, глаза его перестали быть тусклыми, весь он как-то оживился, распрямился, и даже помолодел.
– В общих чертах суть операции состоит в том, чтобы благополучно доставить устройства на линию, содержащую базу амазонок, и сбросить его в первую попавшуюся приличную акваторию. Желательно при этом попасть не во внутреннее озеро, а во что-нибудь, сообщающееся с Мировым океаном – хотя особого значения не имеет, сгорит вся их планета за минуты или десятки минут.
Пойдут пять машин – два атмосферника, две магнитодинамички, и собственно, носитель с комбинированными двигателями. Магнитодинамички оборудованы ЭМИ-предохранителями, позволяющими благополучно пережить три ЭМИ-импульса. Комбинированный движок носителя имеет пять таких предохранителей, и, кроме того, способен около часа лететь на атмосферном приводе.
Тактика обычная – звено, предельно малая высота, Переход сразу же после отделения устройства от носителя. Вопросы есть?
Вопросов, разумеется, не было.
– Тогда прошу по машинам. Впрочем… Пилот, ты, кажется, любишь атмосферники?
– Нет, Полковник. Кстати, ты действительно полковник?
– Да.
– Так вот, после Перехода в открытый космос атмосферники мне почему-то перестали нравиться.
– Ну, дело хозяйское. Тогда ты идешь впереди-слева, Самурай – впереди-справа. Ведомыми пойдут Плотник, - худощавый парень, сидящий в углу, кивнул. - и Маньяк. С кем – решим на месте, смотря кого куда выбросит.
Последний участник рейда, так же слабо отличающийся от остальных, тоже кивнул.
– Гоняться за врагами не следует, – продолжал Полковник. – Ваша задача – только прикрывать носитель… то есть меня. Пошли!
Пилот хмыкнул, оглянулся на худого, словно сплетенного из сухожилий, Самурая – тот рассматривал его с таким же интересом, шагнул следом, затем внезапно обернулся:
– Тебя тоже Гэбист агитировал?
Самурай кивнул, Пилот усмехнулся – мол, “хитрое я все же создание… самого себя ухитрился на смерть отправить, да еще и добровольно!” - и двинулся к ангарам.
Переход получился удачным – всех выбросило практически в одном районе, на приличной высоте, и даже без особых пост-эффектов, вроде рвоты и кровавых соплей на забралах шлемов. Пилот облегченно вздохнул, окинул взглядом приборную доску, прислушался к ощущениям – ящик штурмовика имел паскудную привычку сигналы о неполадках направлять прямо в мозг, и время от времени у пилотов чесался хвост или болели плавники – если такая переадресация происходила неудачно.
Штурмовик вполне самостоятельно наклонил нос, выровнялся по горизонту и пошел вниз, уходя из-под потенциально возможных прицелов вражеских лазеров. Тем же, насколько догадывался Пилот, занимались и остальные. Справа мелькнула остроклювая серая тень, Ящик встревожился было, но тут же успокоился, и атмосферник, покачав крыльями, пристроился ведомым.
Через пять-десять секунд вдали показался из облаков толстый силуэт носителя – за неимением крыльев, Пилот качнул корпусом и сразу же ушел вперед.
Земля нарастала в лобовом стекле, он уменьшил наклон и осторожно – очень осторожно – толкнул вперед сектор газа.
Ничего не произошло.
Магнитодинамический двигатель мерно гудел, все приборы бодро рапортовали о нормальной работе, не чесался хвост, не ломило плавники – но штурмовик, управляемый только рудиментарными аэродинамическими рулями, уверенно терял скорость.
– Мать твою! – вдруг многоголосо взорвался эфир. – У меня не запускается движок! Падаю!… Двигатели! Па… Всем, кто… отсутствует магнитное поле… Что-то с атмосфе… Проща…
Руки сами по себе рванулись к петлям катапульты.
Земля оказалась близкой. Чересчур близкой – парашют едва успел раскрыться, и не смог до конца погасить скорость – почва ударила в подошвы так, что Пилот потерял ориентировку и позорно грохнулся на задницу. Ощутимо затрещали кости. Штурмовик мелькнул над головой и исчез за холмами. Через мгновение горизонт озарился ослепительной вспышкой, земля вздрогнула, и еще через несколько секунд волна горячего воздуха с шепотом пронеслась над головой.
Стало тихо.
Пилот быстро окинул взглядом окрестности, узрел почти рядом неглубокую промоину, броском метнулся в нее, прикрыл голову руками и замер. В голове его вертелось одно короткое слово.
“Носитель!”
И он дождался.
Если прошлая вспышка была ослепительной, то это – сжигающей. Сухая трава полыхнула мгновенно, мокрая задымилась – и вспыхнула тоже. Облака в небе закружились в бешеном танце, теряя влагу, исчезли, солнце то ли погасло, то ли упало на землю – по крайней мере, судя по страшному удару, именно так оно и произошло.
Собственно, самого удара Пилот уже не почувствовал.
Сознание возвращалось медленно и мучительно. Страшно хотелось пить. Обезвоженный, как после трех дней путешествия по Сахаре, организм требовал встать и отправится на поиски хоть колодца, хоть родника, хоть и выжившего суслика – лишь бы в нем содержалась хоть капля живительной влаги – пусть даже и насквозь радиоактивной.
Пилот осторожно поднял голову.
Пейзаж изменился. Холмы потеряли верхушки, исчезла трава, редкие деревца, и продольные полосы тянулись к эпицентру, словно пальцы мертвеца к горлу убийцы.
Воздух, насыщенный иссушенной пылью, драл горло и забивал нос, глаза мигом зачесались и заслезились; Пилот с кашлем выскреб из них с полкилограмма песка и только после этого додумался опустить забрало шлема. Стало чуть легче.
От опаленной и местами остекленевшей земли все еще исходил жар, и кое-где к небу поднимались тоненькие струйки дыма и мерцали огоньки – но на высоте двадцати-тридцати сантиметров исчезали, снесенные горячим ветром, дующим к эпицентру.
Пилот оглянулся. В той стороне даже сквозь густой пылевой туман тянулось к небу чудовище с головой дракона и ошейником молний вокруг тонкой шеи. Гриб завораживал и приковывал к себе взгляд, и только когда сердце чуть не выпрыгнуло из груди, Пилот вспомнил о необходимости дышать.
И закашлялся, снова вдохнув облака радиоактивной пыли.
Умом он понимал, что полученная доза такова, что предпринимать что-либо уже не просто бессмысленно, а прямо-таки вредно, но все же развернулся спиной к черному столбу, подпирающему черное же небо, вздохнул, приспособил обрывок парашюта вместо фильтра на дыхательном патрубке шлема и медленно побрел в сторону от эпицентра.
– Привет, коллега! – с некоторым удивлением услышал он через несколько часов. – Только не вздумай хвататься за пистолет!
Самурай стоял рядом с чудом уцелевшим лоскутком зелени, подняв руки вверх – во избежание недоразумений, и – Пилот не поверил своим глазам – улыбался. Лицо и кисти рук его приобрели странный красноватый оттенок, и Пилот с некоторым опозданием заметил, что лоскут травы имеет определенные очертания, сильно напоминающие силуэт упавшего человека.
Очевидно, рядом с Самураем спасительной промоины не оказалось.
– Ну, с магнитным полем все как раз понятно, – спокойно, как будто оба и близко не подошли к смертельной дозе, рассуждал Самурай. – Бывал я на таких планетах. Правда, их сочли неперспективными и… того… Ну, ты понял.
Руки он старательно держал на весу, и головой старался не вертеть, поскольку в противном случае из трещин его обугленной в некоторых местах кожи брызгала не только сукровица, но и кровь.