“По машинам!”
Команда прозвучала не вслух – тем не менее, каждый понял и воспринял ее, как долгожданный сигнал, и они бросились к своим аппаратам – как застоявшиеся в засаде кони рвутся в бой, не жалея о том, что встретят их не цветами, а шрапнелью и пулеметным огнем, а в данном случае – наземными и орбитальными лазерами, ЭМИ-генераторами, зенитками, истребителями и подобным весьма полезным оборудованием.
Так же, по мысленной команде одной из предводительниц, ровным строем машины поднялись в воздух, почти вертикально забрались на высоту пятьдесят тысяч, и все разом запустили программу Перехода.
Эпизод 30.
Если раньше Переход казался Пилоту смертью, то сейчас это было еще ужаснее. Он просто всхрипнул и потерял на миг сознание, а когда пришел в себя – у истребителей такая привычка вырабатывалась очень быстро, – то понял, что технология Перехода у амазонок развита намного хуже.
Две машины – очевидно, потеряв пилотов – просто столкнулись и превратились в ослепительный огненный шар, еще один истребитель без всяких видимых причин наклонил нос и, быстро набирая скорость, устремился к земле, остальных разбросало по небу так, что несколько драгоценных минут ушло на собирание их обратно в строй, и только после всех этих манипуляций обнаружилось, что не хватает еще одного.
Итого, из грозной десятки эскадрилья превратилась в три потрепанных, дезориентированных пары, потерявших к тому же эффект внезапности.
Сомнения насчет эффекта внезапности, если у кого и были, то быстро исчезли – на радарах появились засветки от множества быстро приближающихся целей, с неба ударили лазеры, демонстративно разрезав на части двух крайних – и Пилот, будучи в здравом уме, потянулся бы к катапульте – но приказ, сидевший в сознании глубже, чем безусловный рефлекс, знал только одну команду – “Вперед!”.
Носитель рванулся вверх – в облака. Оставшиеся истребители, поколебавшись, пристроились следом, Пилот облегченно вздохнул – слава Богу, тяжесть принятия самостоятельного решения была снята с его плеч – и тоже толкнул вперед сектор газа. Между делом он бросил взгляд на радар – и снова порадовался, что принимать решения есть кому, а на его долю…
Додумать он не успел, поскольку одна из целей подошла совсем близко и вдруг превратилась в сверкающее облако огня и осколков. Сосед слева прикрыл его своим корпусом, машину только встряхнуло, а носителю не досталось и этого – и Пилот вздохнул облегченно – самым важным был, разумеется, носитель… и та женщина, что его пилотировала.
Где-то в глубине души, не отвлекая его от пилотирования, шевельнулось смутное чувство, больше всего напоминающее изумление – как это раньше он умудрялся обходиться без такой вот Госпожи, любящей, понимающей, всегда знающей, что и как надо делать. Где-то рядом шевельнулась мысль о том, что бомба, с которой он пришел в мир амазонок, могла ей навредить, или даже…
При одной мысли о смерти Госпожи у Пилота затряслись руки, и что-то чужое и до сих пор незаметное быстро и четко навело порядок в голове, уничтожило вредные мысли, остальные загнало подальше – и вовремя, поскольку в следующий момент только новая, сверхчеловеческая реакция Пилота уловила некоторое движение сверху, руки его сами рванули рули – и атмосферник, поливая огнем пустое место, пронесся совсем рядом. Все так же рефлекторно Пилот довернул машину на прежний курс, загнал скачущий силуэт в прицел и двумя залпами разнес его на быстро гаснущие осколки.
Они забирались все выше и выше, атмосферники отстали и упали в штопор, и небо становилось все чернее, и прорезались звезды, и дымные хвосты за ракетопланами стали вдруг рассеиваться, как в вакууме, да собственно, это уже и был вакуум, но магнитодинамички преследовали их и здесь, и сочетая подвижность с маневренностью, заходили сзади, стреляли, иногда попадали, отставали, и новые их звенья поднимались из-под облаков навстречу, и кто-то в глубинах мозга Пилота возмущался бездарностью, с которой был спланирован этот рейд, и снова приходил кто-то черный, чужой и до сих пор незаметный – и наводил порядок, и так было, пока в небе не загорелась яркая зеленая звезда, и не ужалила идущий впереди и уже почти недосягаемый носитель, и не разрезала его пополам.
Темная крохотная фигурка отделилась от медленно распадающейся ракеты, оттолкнулась и, стремительно набирая скорость, ринулась вниз, Пилот задохнулся от ужаса, и не успев ничего сообразить, чисто рефлекторно перевернул ракетоплан и рванул ручки катапульты.
Пиропатроны с грохотом выплюнули кресло вниз, их ускорение позволило Пилоту нагнать падающую фигурку Хозяйки, несколько выстрелов из пистолета – какое счастье, что он взял обычный пулевой пистолет, с отдачей, которой можно воспользоваться, а не это новомодные лазеры или реактивные плевалки! Удар о ее тело оказался неожиданно жестким и, возможно, именно этот удар и привел ее в чувство – тем не менее, Пилот чуть не сошел с ума, когда сквозь забрало шлема увидел бледное окровавленное лицо.
И побледнел сам, когда разглядел то, что осталось от парашютного ранца.
Женщина попыталась что-то сказать, но Пилот видел только колебание губ, а в наушниках слышался только непрерывный треск разрядов – все так и должно было быть, но эти несколько минут показались Пилоту пыткой – быть рядом с самым совершенным существом в мире, видеть его боль – и ничем не помочь.
Они падали вместе, и атмосфера уже давала о себе знать, постепенно разогревая пальцы и гребни шлемов, а затем их начало трясти и бросать, и Пилот прижался к женщине, оберегая ее хотя бы от нарастающего давления воздушного потока. Огненный вихрь жег ему спину, пальцы, казалось, превратились в угли костра, а затем и вообще перестали чувствоваться, но Пилот ощущал небывалый прилив счастья.
Он оберегал Госпожу.
Жар вдруг пошел на убыль, тряска прекратилась, разъяренно ревел воздушный поток, шлем треснул и вдруг мгновенно исчез, и глоток морозного, разреженного воздуха ожег легкие и лицо, но главное было уже позади, в атмосферу они вошли, и Пилот потянулся к своему ранцу.
Разумеется, он должен был, он просто обязан был передать его Госпоже!
Женщина шевельнулась и что-то произнесла.
Звук ее голоса показался Пилоту самой прекрасной музыкой на свете, и он сам чуть было не запел от радости – но приближающаяся земля выглядела далеко не так прекрасно, и руки сами заработали быстрее и ловче, дотянулись до пряжек крепежной системы…
– Подожди! – с видимым усилием вскрикнула женщина. – Не снимай парашют!
Пилот в изумлении едва не оторвался от тесно прижавшейся к нему Госпожи.
– Ты должен… – ветер унес конец фразы, но общая суть ее осталась той же – "он должен что-то сделать, но Госпожа при этом…" – волна возмущения прокатилась по его мозгу, но кто-то главный снова всплыл на поверхность, быстренько навел порядок, и так же неизвестно куда исчез.
Он должен был подчиняться.
– Слушаю, моя госпожа! – Пилот выкрикнул эти слова с дикой радостью, чувствуя себя нужным и полезным инструментом в умных и умелых руках, но земля была уже совсем рядом, Госпожа выкрикнула ему что-то, чего он не разобрал, внезапно обожгла его быстрым, мимолетным и прекрасным поцелуем, схватила за кольцо парашюта….