Я скинула с себя все одеяла, и вся прижалась к нему. Обхватила руками, я думаю он плакал, но я не заставляла его разворачиваться. Я поцеловала его в шею, затем приложила ухо к его спине. Сердце билось так быстро, у него был свой особый ритм. Под него я и уснула.
Эрнст Юнг. Морские воды близ берегов Польши. 1945 год
Все было как в кинофильме, я все видела со стороны. Сначала лицо мальчишки с испуганными серыми глазами, в которых как будто был шторм. Это были мои глаза на лице незнакомого мне мальчика. Лицо его было худое и белое, как будто обескровленное. Вокруг глаз зияли темные провалы. Все начало медленно отъезжать - я увидела, что он держит за руку невысокую женщину в каком-то безразмерном пальто и с большой сумкой наперевес. Мальчик все повторял, шевеля лишь губами, почти беззвучно: «Мама, мама, мама»
Женщина стискивала его руку и так же, как мантру все повторяла: «Все будет хорошо, хорошо»
Они были в толпе, она была жива и текуча. Люди толкались, давили, мяли, сносили своим потоком все вокруг.
И все они, бурной рекой стремились к огромному лайнеру, на котором витиеватыми буквами было выписано - Wilhelm Gustloff. На него веревками поднимались маленькие автомобильчики, солдаты с оружием расталкивали себе дорогу, грубо отпихивая простых людей.
Мать яро прокладывала путь себе и сыну, ни одно препятствие ее не останавливало. Она, так же, как и все толкала, давила и мяла. Все для того, чтобы она и ее ребенок были там, на лайнере, в безопасности, а я была уверенна, что все эти люди стремились туда именно за этим.
Воспринимая все как сон, я с интересом наблюдала за продвижением этой маленькой семьи к трапу. Когда это случилось, они быстро начали двигаться на нос корабля, еще больше расталкивая людей уже на борту. Оказавшись там, они плюхнулись на какой-то тюк, и женщина громко выдохнула.
– Теперь в безопасности. Скоро все наладится.
Она потрепала сына по голове, потом прижала его к себе и закрыла глаза. Женщина выглядела уставшей, измотанной, совсем худой, щеки впали, губы потрескались, веки лихорадочно подергивались.
Прошло еще много времени, до того момента, когда трап стали поднимать. Внизу еще оставались люди, много людей. Мужчины в военной форме отталкивали мужчин и женщин, кто-то успевал закинуть на борт детей, те кричали и плакали, военные хватали их, и стремились скорее поднять трап. Когда он был поднят, внизу оставалась та взволнованная река людей, я видела их, они сначала как-то все хором, казалось, начали завывать, стройно, в унисон. Лайнер зашумел, задышал и начал медленно двигаться. Тогда внизу, на причале вдруг воцарилась гробовая тишина. Десятки глаз вперились в удаляющиеся от них судно. Вдруг один за другим люди начали крестить воздух. Так безмолвные и верующие в лучшее для людей на борту, они скрылись из виду.
Я снова увидела мальчика, он слегка отстранился от матери и спросил: «Можно я исследую тут все?»
Она устало улыбнулась и кивнула. Он вскочил и уже отошел от нее на несколько шагов, как она снова его подозвала: «Только не долго Эрнст. Я буду ждать тебя здесь. И я очень тебя люблю» Она поцеловала его в лоб, он скорчил мордочку и побежал, лавируя между людьми по палубе.
А людей было небывалое количество, они большими кучками сидели по всей площадке, было совсем мало место для прохода, но там, где оно было все время ходили, то женщины с красными крестами, вышитыми на одежде, то мужчины с оружием. Мальчик натолкнулся на одного из них, и тот весело потрепал его по волосам и пошел дальше. Вокруг царила атмосфера умиротворенной дельности.
Тут из неоткуда на мальчика выскочила девочка, в протертых на коленях штанишках и большом, не с ее плеча свитере. Она захохотала и как бы предлагая вступить в игру, побежала от него в сторону кают. Эрнст явно был любопытен, так что, конечно же, мы отправились за девочкой. Догонялки длились долго и весело, хоть и с трудом, так как повсюду лежали и сидели люди, но это создавало дополнительные увеселительные препятствия. Пару раз они менялись местами, но рано или поздно дети наконец устали, оба они были очень худы, даже можно сказать истощены, и такие долгие игры утомили их. Они скорее бегали на энергии от радости, что они здесь, в безопасности. Они, наконец, уселись где-то под лестницей.