Ангелина Волкова. Россия. 1916-1917 годы
Платье отливало на солнце, пробивающемся в окно рассветными лучами, небесно-голубым цветом. Как будто струящаяся ткань желала влиться в небесный поток. На подоле были вышиты не яркие, нежные цветы, подобные цветы обрамляли и декольте, и рукава. Шлейф вился длинной рекой. В волосы мои были вставлены жемчужины, сами же они были гладко убраны. Поверх лица моего чьей-то легкой рукой была накрыта кружевная кремового цвета фата.
Меня слегка трясло, но это от того, что я так долго ждала и мечтала об этом дне. Я отвеяла себя от всякой грусти, и стояла у входных дверей, ожидая отца.
Вот его сильная рука подхватила мою, он сжал мою ладонь и под музыку мы вошли в церковный зал. Ничего не видела я сквозь кружева, поэтому как слепое дитя, меня вели навстречу моей судьбе. И вот я уже передана в другие сильные руки, но они отличались от отцовских, в силе была и легкость.
Церемония казалось, длилась вечно, ну вот ему позволено поднять фату. Как будто ветер подул, так легко и небрежно он сделал это, я ответила скромной улыбкой и потупила взор. Восприемники наши держали над нами наши венцы, и, воистину, я чувствовала себя царицей в этом храме. И в то же время я покорно склонялась на веки вечные перед мужчиной, которого любила всем сердцем.
******************************************************************************
Празднество длилось уже много часов. Я стояла на мансарде, устремив взгляд на широкую поляну. Люди подходили и поздравляли меня, я рассеяно кивала и улыбалась. Мой разум был затуманен другими мыслями, которые не могли дать мне насладиться торжеством. Николай, опьяненный счастьем, подлетел ко мне и поцеловал в щеку, обвив рукой мою талию.
– О чем задумалась, жена? - и лукаво улыбнулся.
– Коленька беспокойно мне, и ты это знаешь. Чувство будто пока мы веселимся, зверь дикий крадется в ночи. Преклонил он голову, ползет медленно, глазами зыркает исподлобья. Напасть еще не решается, но уже бросил в нас пару камней. А мы как нагие перед ним. И страх берет, что не совладать нам с этим порождением звериным. Страшно мне, до дрожи.
– Зачем ты омрачаешь этот день? Сегодня зверь не нападет, а завтра пусть хоть стаей всей нас растерзает, мы будем вместе, Богом соединенные навсегда.
– Нет, Коленька, в страхе рождается внимательность, стоит нам лишь чуток расслабиться, как он перегрызет наше горло, и зальет все кровью.
– Ну и ужасы ты говоришь, сразу видно жена писателя, так фантазия у тебя бурно живет. Идем танцевать Гелечка, дай жизни сегодня бить ключом.
И закружил он меня, завертел, голову потеряла я.
******************************************************************************
Это был декабрь. Сразу после свадьбы мы отправились в наши квартиры в Петербурге. Коленька стал что-то писать, лишь под вечер выходил ко мне с взъерошенными волосами и улыбкой. Я иногда посещала госпиталь, оказывая поддержку медсестрам. Но чаще я читала, сидя у окна. И часто ощущала с улицы какой-то ветерок, как перед бурей. Волнения, электричество в воздухе. Я за чаем, бывало, обращу обеспокоенный взгляд на Колю, он нахмурит брови и скажет: «Не выдумывай»
******************************************************************************
Я только что отпустила горничную, и склонилась над своим маленьким списком, куда стоит отправиться в праздничные недели. Николая не было, отправился в свой мужской клуб. Должен вернуться под вечер, значит, и я могу отправить приглашение своей хорошей знакомой Полине.
Но тут зазвенел входной колокольчик, по упругим уверенным шагам я узнала мужа. Я встала, как будто ожидая какого-то удара. Он вошел в двери, бледный как полотно, в руках газета, губы ниточкой, ни вдоха, ни выдоха.
– Сядь.
Я покорно села. Он тоже сел прямо в пальто напротив. Шарф намотан кое-как, жилет расстегнут.
Его следующие слова застыли в воздухе комнаты.
– Распутин убит.
Я поднесла руки к губам, как будто проверяя, дышу ли я. Мы оба уставились в стол, как будто надеясь увидеть там ответы.
Распутина не любили, сплетни сбрасывались ушатами на нашу императрицу, но те, кто всегда были преданы царской семье, знали, что как бы неприятен был нам этот загадочный старец, он поддерживал драгоценное здоровье наследника. Я представила, как Александра Федоровна сейчас мечется и теряет с каждой секундой силу духа, как не верится ей, что кто-то может отнять надежду у больного ребенка.