- Да, слушаю.
- Оль, хочешь, я сейчас приеду? Прокатимся. Или я останусь на ночь. Позови!
- Саш, ты что, пьян? Куда ты поедешь! Не надо приезжать. И, вообще, я не дома. У меня дела в городе.
- Ооооооля, я... я хочу на тебе жениться. А - выходи за меня!
- Саш, ты точно пьян.
- Ну и что? Да, пьян. Но я сейчас хочу тебя видеть, - Ольга вздохнула и потерла рукой висок. Она видела, как Федор непроизвольно скашивает на нее глаза и вся эта ситуация... короче, "комедия абсурда".
- Хорошо. Я подумаю. Завтра. Если ты будешь трезв и все это мне повторишь. Но - завтра!
Ольга отключила телефон. Бросив его в сумку, она достала следующую сигарету и закурила.
- Что сказал?
- Замуж позвал.
- Он развелся еще до Надиной смерти.
- Я в курсе. Нет! Он мне не говорил - но я знаю. Мне Надя во сне сказала.
- Значит, тебе она тоже снится, - не спросил, а спокойно констатировал Федор.
- Да.
Через полчаса они вдвоем входили в ресторан. В практически пустом зале гремела "музыка"...
- Это что? - брови Ольги полезли на лоб, - Федь, это что? Надюшка же терпеть этого не могла. Кто разрешил? - повернулась она к скучающей за барной стойкой девушке. "Новое лицо", - машинально отметила Оля.
- Постоянный клиент заказал.
- Постоянные клиенты, милая, в борделе. А здесь - ресторан. Один из лучших ресторанов города, имеющий свой стиль. А вы его превратили в кабак. И где этот постоянный "клиЭнт"? - Ольга повела рукой на скудных посетителей: компанию молодняка, сидящую в углу за сдвинутыми столиками, и парой за бамбуковой ширмой.
- Он... Они... в малой "банкетке".
- Мило. Федя, пойдем, посмотрим на "клиента".
"Банкетка" - малый банкетный зал, располагалась в глубине. Вход в нее был прикрыт ширмами, чтобы посетители чувствовали себя свободней, если небольшая компания хотела посидеть уединенно. Помещение часто пустовало, но Надюшка упорно его сохраняла. Она любила, когда постоянные посетители отмечали в ее ресторане семейные праздники. Ольга решительно зашагала в сторону ширм и резко отдернула, закрывающие дверной проем, бархатные шторы.
На одном из окружающих стол темно-синих диванов полулежала, игриво запрокинув голову на подлокотник, голая девица, которую тискал... Мага. Ольга застыла в проеме, перекрыв собой вход. Рука Федора легла ей на плечо.
- Оль, пойдем, - Сашка оторвался от девицы и вскинул голову.
- Здравствуй, дорогая...
- До-ро-га-я, - растягивая слова проговорила Ольга и ...захохотала. -ДОРОГАЯ! А девушка, видимо, дешевая, - Ольга развернулась на каблуках и, отодвинув Федора, вышла.
Федор, подняв руки на уровень груди, символически поаплодировал:
- Ну, ты брат, и идиот... Детка, бельишко собери, и - вон отсюда, - процедил он сквозь зубы и вышел.
В зале Ольги не было. Девица у стойки вопила на официанта:
- Она меня уволила! Да кто она такая? Меня увольнять!
- Она здесь хозяйка и ты, действительно, уволена, - проходя мимо, сказал Федор, - и, видимо не ты одна. Кое-кто тоже потерял свое место... в ее жизни.
Иди!
Ольга устало привалилась к косяку двери в прихожей, разглядывая идиллию на кухне. Сенька тормошил смеющуюся Надежду. Катька наливала в тарелку борщ Федору. Тот, взахлеб что-то рассказывал и все хохотали.
Оля наклонилась и потянула язычок молнии на сапоге. Неделя вышла тяжелая. Разъезды, разъезды, разъезды... Встречи. Необходимость улыбаться и разговаривать. Только приходя домой и закрыв дверь, можно было снять дежурный оскал с лица. Стереть его, как излишки губной помады салфеткой. Правда последние недели и дома приходилось "держать спину".
Ольга разогнулась и потерла лицо руками, стряхивая непрошеные мысли.
- Привет! А меня кормить будете?
- А как же! Садись, давай! Ты что будешь?
- Как все. Сень, дай мне нашу барышню.
- Руки мыла? - в три голоса задали ей вопрос... и захохотали. А малышка уже тянула ручонки и требовательно гудела: "Ы!"
- Сейчас. Сейчас, золотко, капелька ты моя, сейчас. Сейчас мама помоет руки и возьмет тебя.
- Вообще-то, я думала, она меня будет мама звать, - проворчала Катюшка, - я же с ней больше всех вожусь.
- Вообще-то, я думал, мы ей скажем, что ее мама умерла, - вздохнул Федор.
Ольга встала и пошла к кухонной мойке. Открыв кран и подставив под струю руки, она закрыла глаза. Вода стекала с ее ладоней, а Оля так и стояла не двигаясь.
- Прости. Я не знаю, как у меня вырвалось. Конечно, мы скажем, что ее мама умерла. И расскажем Наде все о ней. О том, какая она была. И научим смеяться так, как смеялась ее мама. Прости меня, Федь, я не имела права, - Ольга встряхнула руки и вытерла их о полотенце, - простите меня. Я... Я пойду, прилягу. Был тяжелый день.
- Оль!
- Мам, а есть?
- Потом. Все потом, - Ольга подхватила до пути сумку и зашагала в свою комнату.
Тихо прикрыв за собой дверь, она с силой отшвырнула ни в чем не повинную сумку, и бумаги, вырвавшись из кожаных тисков, светлыми птицами порхнули по комнате. Жаль, но полет их был изначально безнадежен и потому они быстро опали, застелив белым ворохом пол.
"Смета... Проще распечатать заново", - она устало вздохнула и мысленно плюнула - "Потом. Все потом".
- И что ты себе позволяешь? Ты как посмела не взять на руки мою дочь, когда она этого хотела?
- Привет, Надь. Ты права, она - твоя дочь. Я перешла границы.
- Да, ты перешла границы! - Надька, нахмурив брови, сидела в кресле-качалке, покачиваясь и подбрасывая ногой рассыпавшиеся листы.
- Я знаю. Я не имела права. Мне надо было их сразу отпустить. Но, Надь... я не смогла. На Федора страшно было смотреть. А Надюшка всё глядела и глядела на меня твоими глазами... Надь, я не могла с ней расстаться!
Надька резко встала, а пустое кресло, стукнувшись спинкой о стену, качнулось и замерло. Надька потянулась, закидывая руки за голову, и обернулась к ней:
- Знаешь, я так хочу тебя обнять... но не получится. Олюшка, ты сделала все правильно... Без тебя им бы пришлось худо. И Феде... И малышке. Ты, как всегда, взвалила на себя все, но это не ноша, Оль... Это - счастье. И не только твое. А ты просто упертая дура, поэтому и не понимаешь... А Федя, он, по-моему, уже понял. Вот только Надюшку ты все же научи смеяться, как я смеюсь. Ты иди к ним... и не отпускай. НИКОГДА. Они этого не хотят. Иди.
Оля тряхнула головой и встала с кровати. Надя все также стояла посреди рассыпанных бумаг и смотрела ей в глаза. Смотрела и улыбалась.
- Иди! - рассмеялась Надька, - иди!
Оля спустилась вниз. На кухне было тихо. На столе стояла налитая для нее тарелка. Она двинулась к ней и вдруг заметила, что у мойки стоит на коленях Федор, засунув руку под столешницу.
- Что ты там делаешь? - сделала она шаг в его сторону.
- Забилась. Чищу,- Федор повернул лицо к Ольге и привалился спиной к ее коленям. - Оля, мамой Надежда будет звать тебя. Я так решил...