Габриэла заметила, что Ник, не скрывая удивления, слушает ее рассказ.
– Никогда бы не подумал, – наконец произнес он. – Пит производил впечатление преуспевающего, уверенного в себе человека, он обычно побеждал меня на теннисном корте, спортивная форма у него всегда была самых престижных фирм.
– Это только видимость. Да, но подобный образ стоил ему огромных усилий. Даже умение одеваться с иголочки… Его одежда как бы служила ему для самоутверждения – посмотрите, каким стал мальчишка из бедной семьи. У него был пунктик – он всем должен был доказать, что добился того, чего хотел. У французов есть выражение, – она немного помедлила, – «bien dans sa peau». Это значит примерно – каждый хорош в своей шкуре, а Пит постоянно чувствовал, что все, что он носит, с чужого плеча.
Ник задумался:
– Он, по-видимому, все время переживал из-за того, что закончил городской колледж, а не Йель.
Габриэла кивнула, потом попросила:
– Теперь твоя очередь. Расскажи о своей супружеской жизни.
Он мгновение колебался:
– Мы поженились молодыми, были прекрасной парой. Знаешь, почему? Потому что она была самым добрым человеком в мире. Прежде всего заботилась о других, а о себе вспоминала в последнюю очередь. Она шила, занималась хозяйством, любила готовить и при этом еще находила время быть другом не только для меня, но и для моих друзей и обожала возиться с их детьми. На каждое Рождество она наполняла сладостями красивые пакеты и развозила их по домам знакомых, где были дети.
– Она была красива?
– Я бы не сказал, что она была красива в том смысле, какой ты вкладываешь в это слово. Просто у нее была такая улыбка, что в любой, даже самой мрачной комнате становилось светло.
Габриэла задумалась – умение шить, готовить обеды, быть хорошей подругой, любить детишек – все это хорошо, ну а как насчет страсти, отношения в браке немыслимы без интимной близости. По-настоящему любящий мужчина с удовольствием готов оказать знаки внимания – подать чашку кофе в постель утром или стакан воды ночью. Даже если надо на крыльях любви слетать за кофе в Боготу, а воды черпнуть из Ниагарского водопада.
– Как долго вы были женаты? – спросила Габриэла.
– Почти восемнадцать лет, но мы знали друг друга с детства.
– Ты сразу обратил на нее внимание?
– В первый раз мы встретились, когда учились в третьем классе. Меня посадили позади нее. В четвертом мы уже сидели вместе, потом нас рассадили, а в седьмом, когда в школах начали вводить специальные классы для одаренных детей, – опять рядом. А в конце первого полугодия я сам покинул этот класс.
Габриэла удивилась:
– Что же произошло?
– Ничего особенного, просто увлекся спортом.
– Но продолжал посматривать на нее?
– Нет, до девятого класса не обращал никакого внимания, пока у нас в школе не занялись постановкой «Питера Пена». Я получил роль капитана Хука, а Бони была Венди.
– И она стала твоей первой подружкой? – допытывалась Габриэла.
– Да, она была первой девушкой, которой я назначил свидание. В тот уик-энд мы отправились в кино и посмотрели «Неприкасаемых» с Робертом Стеком в главной роли. Незабываемое время… – Он улыбнулся. – Я все сидел и мучился – уместно ли обнять ее за плечи или можно только положить руку на спинку ее кресла. Или уж лучше чинно держать руки на коленях.
– Ну и как, в конце концов, ты с ними поступил?
– Они у меня начали дрожать, – засмеялся Ник, – и я сел на них. Потом мы ели мороженое, потом, провожая ее домой, я спросил, не желает ли она в следующие выходные посмотреть футбольный матч. С тех пор все и пошло. На третьем свидании я подарил ей браслет. Дорогую по тем временам вещицу. – Он рассказывал, а сам как будто перенесся в те годы, взгляд его был направлен куда-то вдаль… – Все шло прекрасно, пока в наш город не приехала новая девочка, и я в нее влюбился. Сильно влюбился…
– Сколько это продолжалось?
– Достаточно долго, чтобы потерять невинность, провалиться на экзамене по химии и понять, что мне всех милей на свете моя Бони.
– А как она отнеслась к твоему роману?
– Она даже не хотела разговаривать со мной, пока мы оба не перешли на второй курс в колледже, в Адельфи. Мы вновь начали встречаться, только теперь не вели себя как глупые старшеклассники. Она к тому времени уже не была невинной простушкой, я тоже приобрел кое-какой опыт и понимал, какое сокровище попало мне в руки.
– Она, должно быть, очень сильно любила, чтобы забыть твою измену и решиться начать все сначала. Наверное, она страдала?
– Да, мы оба немало пережили. Вначале Бони, по-видимому, больше нуждалась во мне, но со временем наши отношения изменились. К концу нашей совместной жизни она давала мне гораздо больше того, что давал ей я. Она изменила мои музыкальные вкусы – вместо Мантовани, Ферента или, например, Тейшера я привык слушать «Джефферсон Эйрплейн» и «Битлз». Ну, а из классики мне нравятся Бах и Бетховен.
– И с чтением тоже произошли подобные перемены? – засмеялась Габриэла.
– Да. Сначала вместо Джека Хиггинса и Германа Вука она вручила мне «Плейбой», посоветовав читать там только фантастику. Потом пошли Конрад и Грин… Одним словом, я влюбился в нее по уши – умом и сердцем. Совсем не из-за ее особой красоты, талантов или сексапильности. Просто в ней это все сочеталось в меру, и эта мера была как раз по мне. – Он посмотрел на свои руки. – А с годами она становилась все лучше и лучше, все милее и милее. – Глянув на Габриэлу, он смущенно улыбнулся. – Бони сменила очки на контактные линзы, привела в порядок зубы у дантиста; тщательно следила за собой, прекрасно одевалась, не ленилась делать упражнения, чтобы сохранить фигуру.
Габриэла ничего не ответила, только подумала, что иногда в браке случается и такое – если женщина ощущает свое интеллектуальное превосходство над привлекательным внешне мужем, ей приходится тактично взять лидерство в семье на себя. Так и поступила Бони – вместо того чтобы жить в напряжении, ожидая измен красивого мужа, каким был Ник, она решила по возможности исправить свои недостатки, и Ник оценил по достоинству ее усилия. Ради тебя человек так старается, разве можно такое забыть?
– У вас было все, что требуется для полного счастья.
– Полного счастья никогда не бывает, – ответил Ник. – Все не дано никому.
– Чего же вам не хватало? – спросила Габриэла, хотя уже догадывалась, о чем пойдет речь.
– В нашем браке были свои сложности. Мы прекрасно относились друг к другу, но когда дело доходило до… – Он замялся. – В общем, это касалось секса…
– Подобные проблемы встречаются во многих семьях. Может быть, вам мешало в интимной жизни то, что Бони слишком опекала тебя, относилась к тебе почти по-матерински?
Ник некоторое время сидел молча, как бы прикидывая, стоит ли развивать эту тему, потом произнес:
– Словно нас в постели разделяла незримая черта. Разве это не ужасно – говорить подобные вещи о человеке, которого уже давно… – Он опять замолчал.
– Которого уже давно нет на свете? – закончила Габриэла. – Нет, я думаю, что в этом нет ничего страшного, ведь ты любил ее и до сих пор любишь. Это прекрасно, Ник, что ты хранишь о Бони такие светлые воспоминания.
Ник откинулся в кресле и вернулся к прежней теме:
– Вероятно, играло роль и то, что мы спали вместе, я подчеркиваю – спали, и между нами было что-то более важное, более глубокое, чем физическая близость. Я даже не помню теперь, касался ли кто-то из нас друг друга случайно ночью. Ты понимаешь, о чем я говорю? Случайно ее нога коснется моей ноги, или я поправлю одеяло и задену ее грудь. Она спала на своей половине кровати, а я на своей. Мы никогда не засыпали, не поцеловав друг друга, не попрощавшись на ночь и не поговорив о всякой всячине в темноте. Иногда Бони перед сном пересказывала мне содержание газет, которые прочитала, или сообщала, что купила билеты на концерт, не согласовав дату со мной… Это были пустяки, которые супруги всегда обсуждают перед сном, ты же знаешь?