Сигурд принял важный вид.
— Уж не думаешь ли ты, что император позволит себе войти в помещение, полное его врагов, не позаботившись о предосторожностях? Я буду находиться в зале Девятнадцати лож и следить за каждым франком, который посмеет бросить в его сторону хоть косточку от финика.
Сигурд начал отдавать команды своему отряду, а я не спеша двинулся от Августеона к Месе. Мне было странно вновь видеть императора издалека, той неприступной статуей, которую я знал всегда. Те несколько дней, когда я боролся, спорил и сражался рядом с величайшими людьми империи, уже ушли в прошлое. Кризис миновал, и наши жизненные орбиты опять разошлись. Он удалился в утонченные сферы, куда даже самые великие входили с осторожностью. Его отделяли от меня сотни дверей, ревностно оберегаемых целыми армиями дворцовых чиновников, и услышать его слова можно было теперь только из других уст. Несмотря на любые несчастья, он должен был сохранять полное спокойствие, ибо являл собою краеугольный камень империи, сдерживающий непомерные амбиции знати и не позволяющий им давить на плечи простого народа. И хотя один-единственный драгоценный камень с его парадного платья мог на целый год обеспечить мою семью всем необходимым, я ему не завидовал.
Я свернул с Месы и направился прямиком к дому. На улицах было очень оживленно, а доносившийся отовсюду запах жареной баранины сводил меня с ума: я здорово проголодался за долгие часы стояния в церкви.
К счастью, возле моего дома тоже деловито горели угли под большим куском мяса.
— Как вели себя варвары? — Анна отошла от вертела, поручив его заботам Зои. — Надеюсь, мне не нужно снова спешить во дворец перевязывать раны императора?
— Сигурд обещал проследить, чтобы твои услуги больше не понадобились. Ну, разве что придется зашить кое-кому из варваров разбитые головы. Боюсь, твоя карьера дворцового лекаря на этом закончится.
Анна удивленно подняла брови.
— И кому только могло прийти в голову назвать тебя открывателем тайн? Моя дворцовая карьера только начинается. Мною живо заинтересовалась императрица, да и сам император захочет узнать меня поближе, раз он меня нашел.
— Думаю, это ты нашла его. — От запаха лимона и розмарина у меня защекотало в носу и еще пуще разыгрался аппетит. — Нашла в коридорах дворца, истекающего кровью и умирающего, покинутого испуганными придворными.
Анна потыкала мясо ножом, наблюдая, как на его поверхности выступает сок. Капли жира брызнули в огонь и зашипели.
— По-моему, в самый раз. Елена сейчас придет, она пошла в дом за хлебом.
Я наточил нож и принялся срезать мясо с костей. Это было непростым делом, поскольку горячий жир то и дело обжигал мне руки, и потому я не услышал шагов позади себя и не заметил тени, упавшей на жаровню.
Однако звон бьющейся посуды, раздавшийся возле дверей дома, заставил меня поднять голову. Елена стояла среди осколков и изумленно взирала куда-то мне за спину, как Мария, увидевшая в саду архангела Гавриила. Я повернулся и от неожиданности чуть не уронил нож в огонь. Это был Фома. Он стал выше и шире в плечах, но на его лице была написана мучительная неуверенность.
— Я вернулся к тебе, — сказал он просто.
Ясно было, что слова эти обращены не ко мне, и я собрался обрушиться на него с вопросами, но тут Анна легко коснулась моей руки.
— Нужна как минимум еще одна тарелка, — сказала она, кивнув на осколки у ног Елены.
— Я принесу две.
Чего только не успел пережить Фома в своей жизни: смерть родителей, издевательства монаха, вероломство соотечественников… Вспомнив о том, что этот мальчишка спас мне жизнь, я подумал, что он по меньшей мере достоин разделить с нами трапезу. О других его желаниях я мог судить по молчанию и неловким взглядам, которыми он исподтишка обменивался с Еленой, но об этом можно было поговорить позже. Я отрезал ему самый толстый ломоть мяса, до краев наполнил вином чашу и не сказал ни слова, когда их с Еленой руки переплелись и даже когда эти двое, пробормотав извинения, отправились в дальний конец улицы, где рос огромный кипарис. Сегодня был не такой день, чтобы спорить.
Солнце уже скрылось за горизонтом, когда я взобрался на крышу, прихватив с собою большую бутыль вина. На улицы опустилась темнота, но небо было усыпано звездами. Я прищурился, пытаясь отыскать взглядом созвездия, управляющие людскими судьбами. Там были Лира, Овен, Арго и еще сотни других, названия которых я позабыл. Немного погодя я сдался, давая отдых глазам, и стал составлять из звездочек картинки, воображая себе диковинных зверей, неведомых героев, экзотические цветы или прихотливые узоры. Когда же мне надоело и это занятие, я стал разглядывать окрестные крыши и купола, вернувшись со звезд на землю.