Однажды вечером, за несколько дней до начала февраля, в мой дом пришел вестник, одетый в дворцовую ливрею. Вода капала с подола его плаща на пол.
— Меня послал к тебе мой господин, император Алексей, — объявил он.
— Вот как?
Я ждал этого момента уже несколько дней, — момента, когда мне сообщат, что в моих услугах больше не нуждаются. Не знаю, чего еще можно было ожидать при сложившемся положении вещей.
— Командующие варварской армии согласились направить на встречу с императором своих послов, дабы те могли рассмотреть его требования. Император опасается, что вместе с их свитой во дворец может проникнуть известный тебе монах. Поскольку ты единственный из ромеев, кто видел этого человека в лицо и остался в живых, император просит тебя прибыть во дворец.
Мне было приятно услышать о том, что образ монаха еще не изгладился из памяти дворцовых обитателей.
— Я приду, — пообещал я.
Нельзя было допустить, чтобы императора убили прямо перед посланниками варваров, и к тому же мне было интересно послушать, что они станут говорить после того, как столь вызывающе вели себя в лагере (чему я был свидетелем). В самом деле, спектакль обещал быть прелюбопытным.
ιζ
Раздался звон кимвалов, и тысяча гвардейцев как один отпечатали шаг на месте. Не успел смолкнуть мрачный звук одинокой трубы, как снова вступил хор, причем при каждом повторе певчие брали на полтона выше. Свет бесчисленного множества свечей причудливо играл на начищенных топорах, доспехах, расшитых золотом и серебром одеяниях придворных, а также на изумрудах, сапфирах, рубинах и аметистах, украшавших одежды знати.
Хвалебное песнопение заполнило весь зал:
Рассветная звезда, явившая свой лик Полуденным светилом, Земное солнце, Сарацин гроза, Правитель Алексей.Стоявшие впереди пресвитеры начали воскурять ладан, покачивая кадилами и распевая собственное приличествующее случаю песнопение. В конце каждого стиха смуглый египтянин ударял в барабаны, обтянутые козлиной кожей, после чего все присутствующие в один голос восклицали: «Радуйся!»
— Мне кажется, император мог бы выразить хоть какую-то благодарность за все эти восхваления, — тихо произнес стоявший возле меня Элрик.
Мы стояли на галерее, находившейся над главным залом, и следили за происходящим из-за занавеса, прикрывающего арку. Внизу, на троне, установленном на мраморное возвышение, неподвижно, словно статуя, восседал сам император. Из-под сверкающего самоцветами лора, прикрывающего грудь и плечи василевса,[32] виднелась далматика из блестящего пурпурного шелка с тончайшим тканым узором. Мерцающая созвездиями жемчужин и драгоценных камней императорская диадема венчала его голову, а у ног императора лежали на страже бронзовые львы. Справа от него, на более низком постаменте, сидел севастократор Исаак; его пышное одеяние затмевало всех, кроме, конечно же, его брата. Слева от императорского трона стоял евнух Крисафий. Вокруг них толпились представители знатных семей и епископы, соперничающие между собой роскошью нарядов.
Священнический хор замолк, осталась лишь барабанная дробь. В полной тишине барабаны били все громче и громче, уподобляясь раскатам грома, отражающегося от колонн и стен зала. Мне показалось, что в дальнем конце зала этот гром становится даже еще сильнее. Я повернулся посмотреть и сразу понял, что кто-то громко колотит в обитые золотом двери.
Крисафий поднял руку, и двери распахнулись под напором рук полуодетого великана, который неуклюже ввалился внутрь, как легендарный Полифем. Он был на целую голову выше Сигурда, его кожа блестела, умащенная маслом. За ним следовали восемь евнухов, несущих на плечах серебряные носилки, в которых сидели двое варваров. Бедняги явно чувствовали себя не в своей тарелке. На них были одежды тускло-коричневого цвета без каких-либо признаков украшений или вышивки, принятых у нашего народа. Казалось, сам воздух вокруг них утратил сияние. Обоих я видел впервые.
Евнухи опустили носилки на пол перед императором, низко поклонились и поспешили удалиться. Послы, похоже, не знали, что делать дальше. Один из них начал было вставать, и в тот же миг лежавшие у ног императора бронзовые львы ожили. Их страшные пасти раскрылись, гривы встали дыбом, и они забили хвостами по полу. Варвары смотрели на них разинув рты, словно опасались, что эти механические игрушки сожрут их.
— Добро пожаловать во дворец правителя-миротворца, — возгласил Крисафий. — Он предлагает изложить ваши просьбы.
Один из франков, нерешительно глянув на львов, застывших в неподвижности, поднялся на ноги и отвесил короткий поклон. Толпа заволновалась, и я понял, что посол нарушил протокол, но франк, не обращая на это внимания, заговорил на своем родном наречии: