Я повысил голос, пытаясь вытрясти из него ответ, но он лишь жалобно всхлипнул и опустил голову на колени. Один из печенегов отвесил ему звонкую пощечину.
Я взглянул на сержанта.
— Спустись вниз и спроси у бакалейщика, бывал ли у его постояльца монах. Извинись за причиненный его дому ущерб и скажи, что эпарх возместит ему все убытки.
У сержанта мои слова вызвали сомнение, но я был единственным в этой комнате, кто мог поручиться за эпарха. Мы молча слушали, как он топает вниз по лестнице. Затем снизу послышались возбужденные голоса сержанта и бакалейщика, истеричные вопли хозяйки, выкрикивающей обвинения, и грохот разбиваемой глиняной посуды.
Вскоре сержант поднялся наверх с побагровевшим лицом.
— Здесь часто ночевал другой мужчина. Жена бакалейщика постоянно ругалась со своим жильцом — она зовет его Павлом — из-за того, что тот отказывался платить за гостя. Она никак не могла взять в толк, с какой это стати она должна давать ночлег божьему человеку, который невесть почему не спешит возвращаться в монастырь.
Я едва не запрыгал от радости, но, сдержав себя, спросил подчеркнуто спокойным тоном:
— Что отвечал ей на это Павел?
— Что это его родной брат, совершающий паломничество, и не приютить его у себя он просто не может.
— И когда же тот приходил сюда в последний раз?
Сержант довольно заулыбался.
— Два дня назад.
Я повернулся к пленнику.
— Твой брат и есть тот монах, которого я разыскиваю, — монах, готовивший покушение на нашего императора. — Подойдя так близко к разрешению загадки, я уже и не знал, что чувствую: радость или гнев. — Сержант, отведи его во дворец и передай в руки палачей. Пусть они немедленно займутся делом. Шестерых людей мы оставим здесь на тот случай, если монах заявится сюда вновь.
Как я и ожидал, одного упоминания о палачах оказалось достаточно, чтобы развязать Павлу язык.
— Вы не поймаете здесь моего брата. Он ушел.
Я холодно посмотрел ему в глаза и заметил:
— Я так и знал, что ты это скажешь. Но посмотрим, что ты запоешь после того, как проведешь месяц в темнице.
Пленник принялся нервно покусывать губу. Он переплел пальцы с такой силой, что у него побелели ногти.
— Он убежал, честное слово! Вчера вечером я встречался с ним на форуме Аркадия, и он сказал, что покинет город с наступлением темноты. Чего бы вы от него ни хотели, вы это теперь не получите.
— Значит, получим это в темнице.
— Но мне больше нечего вам сказать! — Пленник обвел комнату взглядом, явно ища сочувствия. — Брат ушел, будь он проклят, и не вернется. Ты говоришь, он хотел убить нашего императора, да продлится его жизнь тысячу лет. Может, это и так. Когда мой брат появился здесь, я понял, что он очень изменился, в его сердце пустило корни зло, но что я мог с этим поделать? Не закрывать же перед ним дверь! Он говорил, что, привечая путников, мы привечаем ангелов.
Я фыркнул:
— Сам-то он отнюдь не ангел!
— Он так и не считал. — Павел задвигал плечами, пытаясь расправить тунику. — Чего только я не наслушался от него ночами! Мол, империя нуждается в очистительном огне, который сожжет все засохшие ветви. — Павел посмотрел на меня с мольбой. — В юности он был совсем другим!
По сравнению с его прежним молчанием на меня обрушилось столько сведений, что я не знал, за что хвататься. Я решил начать с самого начала.
— Ты говоришь, в юности? Сколько же лет минуло с той поры?
— Наверное, лет тридцать, — ответил Павел, пожимая плечами. — Я и не считал. Мы выросли в горах Македонии, в крестьянской семье. Михаил и я…
— Михаил? Твоего брата зовут Михаилом?
Павел покачал головой:
— Это было раньше. Но когда я назвал брата этим именем после его возвращения, он наказал меня и сказал, что возродился во Христе и принял имя Одо. Потом он требовал, чтобы я называл его только новым, варварским именем.
Нить его повествования вновь начала ускользать от меня.
— После возвращения откуда? И когда он ушел?
— Как только стал взрослым, так сразу и ушел. Они не сошлись во мнениях с отцом.
— По поводу чего?
Павел поднял связанные руки и вытер запястьями лоб.
— Наш отец нашел для него невесту, но Михаил не хотел жениться на той девушке. Когда отец стал настаивать, Михаил просто-напросто ушел. Он покинул нашу деревню и поселился здесь, в царице городов. Он решил совершить паломничество к мощам Иоанна Крестителя и получить отпущение грехов.
— И что же? Получил?
— Не здесь. Он недолго здесь оставался. В этом большом городе его окружало множество соблазнов, и, хотя сам он об этом молчит, но я думаю, что он связался с дурной компанией. Сбежав от них, он продолжил странствия и дошел до самого края земли, где живут кельты, франки и прочие варвары. Там-то ему и отпустили грехи.