— Просто в голове не укладывается, — сказала Шарлотта. — Как такое могло случиться? Я и не подозревала, что у вас такие серьезные проблемы.
— Я об этом тоже не подозревала, — сказала Дина. — Мне казалось, что обо всем можно договориться. — Она помолчала. — Но Карим считает, что он должен спасти детей, иначе Америка развратит их. Как развратила Джорди. — Она горько усмехнулась.
Шарлотта молчала — переваривала услышанное.
— Как ни примитивно это звучит, — вздохнула Дина, — но Карим считает, что дело в двух образах жизни — американском и арабском.
— М-да…
— Ты находишь в этом смысл?
— Не то чтобы нахожу смысл. Но могу это понять.
Дина посмотрела на мать так, словно та заговорила на незнакомом языке.
— Не смотри на меня так, детка. Ты что, забыла? У нас с твоим отцом были те же проблемы, что и у вас с Каримом.
— Да, но вы с отцом всегда так замечательно ладили, что этих проблем будто и не существовало. Для меня они были даже плюсом. В День святого Патрика все ели солонину, пели песни. А на день рождения папы танцевали ливанские танцы и ели его любимые ливанские блюда. Я многому научилась от тебя, мама. Поэтому и была так уверена, что мы с Каримом сможем все преодолеть.
— И ты считала, что у нас с отцом никогда не было проблем?
— Ну, вы иногда спорили. Но ваш брак всегда казался таким… правильным.
Шарлотта улыбнулась:
— Дети не обращают внимания на проблемы родителей.
— Ты хочешь сказать, тебе было трудно с отцом?
Шарлотта покачала головой:
— Я хочу сказать, что каждый брак требует компромиссов. А когда оба супруга — представители разных культур, то приспособиться друг к другу еще сложнее.
— Но ведь папина семья тебя обожает.
— Поначалу это было далеко не так, — улыбнулась Шарлотта. — Они всегда были со мной вежливы — просто потому, что не умеют вести себя иначе. Но когда мы поженились, сестра Джозефа дала мне понять, что я прохожу… испытательный срок, так сказать. Да, конечно, со временем все изменилось, и теперь… теперь мы очень близки.
Дина даже представить себе не могла, чтобы кто-то не любил ее мать. В родном доме она видела только любовь. Наверное, поэтому и рассчитывала на то, что ее семейная жизнь будет такой же. В тот вечер, когда она впервые увидела Карима — это было на каком-то культурном мероприятии, где собирались американские арабы и куда пришла и ее семья, — она была очарована его красотой. Симпатия оказалась взаимной — Карима тоже с первого же мгновения потянуло к ней. А когда они побеседовали, она была восхищена его умом. Он мог рассуждать на любую тему — от литературы до политики.
— Помнишь, как мы с Каримом начали встречаться? — спросила Дина. — Помнишь, как он называл себя представителем нового поколения? Что люди вроде него способны соединить лучшее из того, что может предложить Запад, с традиционными арабскими ценностями?
— Помню, — ответила Шарлотта. — Это-то и произвело на нас с Джозефом впечатление. Твоему отцу понравились страстность и искренность Карима, хотя… — Шарлотта замолчала, припоминая то, что случилось много лет назад.
— Что — хотя?
— Понимаешь, твой отец считал, что наш брак удался прежде всего потому, что он стал американцем: он сохранил арабские традиции, но стал полноценным американцем. Но он подозревал, что Карим, даже прожив в Америке всю жизнь, так и останется иорданцем. — Она помолчала. — В этом нет ничего плохого, — добавила она. — Просто мы не были уверены, что это подойдет тебе. Ты была воспитана иначе.
— Но вы мне ничего этого не говорили.
Шарлотта улыбнулась и легонько пожала дочери руку:
— Говорили, радость моя, ты просто забыла. Я беседовала с тобой о свободе, к которой ты привыкла с рождения. О том, что тебя никто не учил чувствовать себя существом второго сорта лишь потому, что ты женщина.
Дина попыталась вспомнить этот разговор. Но не могла.
— И что я ответила? — спросила она.
— Ты только поморщилась. И заявила, что Карим — современный человек, как и ты.
Да, подумала Дина, когда-то я была в этом уверена на сто процентов. Но со временем Карим позабыл о своем желании соединить лучшие западные традиции с арабскими.
— К чему говорить о прошлом? — сказала Шарлотта. — Нужно что-то делать. Быть может, твой отец…
— Нет, мама, мы же договорились: не будем ничего рассказывать папе. Пусть думает, что Карим повез детей в Иорданию повидать родственников.
Шарлотта кивнула:
— Хорошо, Дина. Не люблю лгать Джозефу, но ты права. Он делает вид, что с ним все в порядке, но это совсем не так. Чем я могу тебе помочь?