— Тигренок, что случилось?
— Ничего.
— Говорят, вы сегодня ссорились. В чем дело?
— Ни в чем, — хором ответили близнецы.
Может, они и ссорились, но это никого, кроме них, не касается. Дина до сих пор удивлялась тому, что для близнецов даже она посторонняя — ближе, чем все остальные, но все равно она за пределами их узкого, всего на двоих, круга.
— Ну ладно. Тогда просто расскажите, что происходило со вчерашнего вечера.
По-видимому, ничего — во всяком случае, ничего такого, о чем они желали рассказать. Поэтому рассказывать стала она — смешную историю про то, как торговалась в лавочке, где хотела купить шали. Сюзанна хохотала. Али все еще был мрачен, но все-таки дал ей совет:
— Когда тебе говорят, сколько это стоит, надо сразу начинать кричать и возмущаться. У тети Сорайи это отлично получается.
— Правда, Сорайя? Покажи, как ты это делаешь!
Али принялся изображать торговца, а Сорайя — покупательницу. Сюзанна помогала им обоим, и лед наконец растаял. Остаток дня они провели в мире и дружбе — как в лучшие времена в Нью-Йорке. По-видимому, близнецы не все выяснили, но по молчаливому соглашению решили не обсуждать это при маме.
Из кабинета вышел Хассан, присоединился к разговору, рассказал, как однажды охотился со старым королем. Женщин эта история почти не заинтересовала, но Али ловил каждое слово, и Дина готова была расцеловать старика — за то, что он вел себя как настоящий дедушка.
Маха не появилась. А вот Фатма пришла. Не обращая на Дину никакого внимания, она стала накрывать стол к ужину. Сорайя ей помогала. Примчались Нассер и Лина и затеяли какую-то бурную игру.
Карим появился, когда совсем стемнело. Он, сияя, обнял близнецов, сказал по комплименту Дине и Сорайе. Он принес на десерт мороженое, которое тут же отправили в холодильник, чтобы не растаяло.
За ужином, конечно же, собрались все — об идее «только мы вчетвером» пришлось забыть, в Иордании такое даже представить себе невозможно. Собрались все, кроме Махи, которая «плохо себя чувствовала», и Самира, который «задержался на работе».
Все было так тепло, так по-домашнему, что со стороны было и не догадаться, что скрывается за смехом и шутками.
Но когда заговорил Хассан, все опять пошло насмарку. Он сказал, как приятно было снова увидеть Дину, что он надеется, что она скоро окончательно воссоединится со своей семьей. Это была несуразная речь, и Дина даже удивилась: неужели он ни о чем не догадывается? Неужели никто не объяснил ему, что на самом деле происходит? Или это просто форма вежливости? Но Сорайя и Карим согласно кивали — словно Хассан не только выразил и их желания, но и верно описал происходящее.
А вот Сюзанна сидела и смотрела в одну точку, и вид у нее был совершенно несчастный.
— Что-то не так, Сюзи? — шепнула, наклонившись к ней, Дина. Девочка молча помотала головой.
Карим тоже обратил внимание на дочь и постарался все сгладить:
— Я понимаю, ты уже скучаешь по маме, радость моя, но она скоро вернется. А мы зато завтра поедем в Акабу.
Тут-то все и случилось. Сюзанна так стукнула кулаками по столу, что зазвенела посуда:
— Не хочу! Не хочу я ни в какую дурацкую Акабу! Не нужна мне ваша яхта! Я хочу домой!
Она начала с крика и тут же перешла на плач, и из глаз ее хлынули слезы. Все остолбенели. В этой стране дети не смели так разговаривать со взрослыми. Нассер и Лина ошарашенно смотрели на Сюзанну. Дина поняла, что они никогда прежде не видели, чтобы кто-то из детей так себя вел.
Карим побагровел от стыда и злости:
— Как тебе не стыдно, Сюзанна! Немедленно отправляйся к себе в комнату!
И тут Дина не выдержала.
— Нет! — сказала она громко и твердо. — Ты слышал, что она сказала? Вы все это слышали!
— Она расстроена, потому что ты уезжаешь. Одному Аллаху известно, что ты ей наговорила!
— Я ей ничего не говорила. Я не рассказала ей, как ты забрал ее и Али, не сказав мне ни слова. Я не рассказала…
— Замолчи, Дина! Не забывай — ты здесь гостья.
— Гостья? Ты забыл, негодяй, что я ее мать?
— Да какая мать позволит себя так вести себя при детях? Ты просто…
— Прекратите! — Голос Хассана прогремел как гром. — Прекратите! За столом так себя не ведут!
Его ястребиный взор был обращен на сына, но Дина все равно почувствовала себя нашкодившей девчонкой. У главы семьи был непререкаемый авторитет.
— Надо закончить ужин с миром, — заявил он. И, подавая пример остальным, снова принялся за еду.
У всех остальных аппетит пропал окончательно. Карим съел пару кусков — из уважения к отцу. Нассер и Лина тоже что-то поклевали. Сюзанна сидела, сложив руки на коленях. Али возил вилкой по тарелке кусок баклажана.