– Только есть один момент, – продолжал Крюгер, предплечьями оперившись на стол Вилла, – перевелся в Берлин он, сразу после исчезновения Генриха Мерца.
– Вам кажется это странным?
– Я бы даже сказал подозрительным. Но мои коллеги в Берлине скоро должны поговорить с Отто.
– С чего бы вдруг гестапо заниматься исчезновением сотрудника СС?
– С того, что как раз-таки гестапо занимается дезертирами, беглецами и вообще, подозрительными элементами. Можно закурить?
– Здесь не курят.
– Жаль, – Андреас Крюгер убрал обратно в карман пачку «Ланде», – да, сейчас же с курением борьба, что поделаешь. Сам фюрер говорил: табак – это месть краснокожих белому человеку, – он усмехнулся всем блеском железных зубов, – Скоро табак останется лишь удовольствием для солдат.
– Немногое из доступных им.
– У вас ведь сын на фронте?
– Да. На восточном.
– Что же, достойно уважения, но вернемся к нашей теме. Вы не против?
– Пожалуйста.
– Хорошо. Последний раз Генриха видели два года назад. Затем, он исчез вместе с документами и частью денег.
– Но почему вы пришли ко мне, к тому же спустя два года?
– Во-первых, вы один из его друзей, с кем он общался перед исчезновением. А во-вторых, – Андреас Крюгер сделал паузу, и с улыбкой на лице прошептал – в деле появились новые улики.
Лицо Виллана покрывалось багрянцем, а Гестаповец внимательно изучал его, как изучает карту путешественник.
– Говорите прямо, вы меня в чем-то подозреваете?
– Что вы! Вы знаете, нам не нужно распоряжение суда или других органов, чтобы просто забрать человека. Если бы вас подозревали, мы сейчас общались совсем в другой форме и другом месте.
– Не думаю, что арестовать офицера СС так же просто как сталевара, однажды пожаловавшегося на качество отечественного хлеба, —пробубнил Вилл. Андреас Крюгер залился хохотом, да так, что откинул голову. Этот смех был пугающим, совсем не заразительным, после которого хочется смеяться тоже. Когда он отсмеялся, и вернул голову в нормальное положение, он невозмутимо ответил:
– Ошибаетесь. Иногда даже проще. Итак, что вы можете рассказать о Генрихе? Как он себя вел в последний день вашей встречи?
– Я уже все рассказывал тогда, два года назад. Генрих в последнее время не очень отзывался о действиях партии, – ответил Вилланд, не дрогнув и мышцей на лице, в то время как внутри всё кипело.
– Знаю, я читал архивы. Только вот странно – только вы говорите, что Генрих проявлял нелояльность к режиму. Остальные наоборот говорят, что он образцовый, преданный стране и партии человек.
– Может просто он больше мне доверял.
– Возможно. Вот только с чего бы? – Андреас Крюгер прищурил и без того крохотные глаза и лицо покрыла паутинка морщин. Он встал и надел фуражку, – В любом случае дело сдвинулось с мертвой точки. И вы важный свидетель, не вздумайте пропадать, как Генрих. У вас ведь, к тому же семья.
– Мне незачем пропадать.
– Оно и лучше. Что ж, до свидания гер Мердер. До скорой встречи!
– До свидания.
Вилланд закрыл дверь за непрошеным гостем и защелкнул замок изнутри кабинета. Он подошел к зеркалу. Лицо покрылось красными пятнами. Вилланд налил из графина стакан воды и одним глотком опустошил его. Не помогло. Он пожалел, что не держит в кабинете крепкий алкоголь, как многие его коллеги. Но едва ли бы это помогло делу. «Может, я зря переживаю, – думал Вилл, ходя из одного угла в другой, – как всегда придумываю проблему на пустом месте, сколько нервов тратил на то, что в итоге обошлось! Подумаешь! Но эти новые улики? Что еще за новые улики?».
– Гер Мердер!
– Что такое, Карла? – раздраженно спросил он.
– Вас к себе вызывает Гер Майер.
– Начальник? Что ему нужно?
– Я не знаю, – признался голос за дверью.
– Сейчас подойду.
Вилланд стоял перед зеркалом, стараясь привести себя в порядок. Нервы еще не успокоились после Гестаповца, но очередная напасть не заставила долго себя ждать. Он пошел к выходу, как вдруг зазвонил телефон. Вилл с неохотой подошел к аппарату.
– Да? Алло? Я слушаю! – прокричал он в трубку, но в ответ услышал лишь прерывистое дыхание. – Говорите! У меня нет времени!
– Вилл… – прошептал знакомый голос, дрожа по запутанным линиям телефонных проводов.
– Селли, ты? Я сейчас тороплюсь, приду домой поговорим, извини!
Он положил трубку, так и не узнав, зачем звонила жена.
***