– Вот чудеса. Так и что с Йозефом?
– Погиб на войне.
– О, мне жаль, малыш.
– Не называй меня так. Ты меня не растила.
– Знаю, знаю! И бесконечно об этом жалею. Кто мог знать, что в этой стране дела пойдут таким образом, что ты не будешь знать правды о себе столько лет. Кто знал, что мать решившая вернуться за своим ребенком, будет сродни преступнику, отправлена, этими зверями за колючий забор!
– А тебя не смущает, что я один из этих зверей? – глядя исподлобья, спросил Мартин.
– Ты не знал, ты был в неведении и лжи.
– Да, как и многие из них.
– Мне нет дела до них. Ты мой сын, и я хочу восполнить всю ту любовь, что не смогла дать тебе.
– Здесь? Сейчас? – Мартин резким рывком встал и, пошатнувшись, чуть не упал, – Ты многого не знаешь об этом месте. Долго тебе здесь не протянуть. Да и как я смогу смотреть на то, как моя мать, пусть даже и бросившая меня младенцем будет голодать, валиться с ног от истощения, или того хуже… – он запнулся, чуть не рассказав о том, что ему поведал Томас. Мартин всё еще надеялся, что это не более чем домыслы Адлера, – Теперь всё стало еще сложнее! – сказал он сам себе, но вслух, – Я должен тебя вытащить отсюда!
– Всё же Мердеры воспитали тебя достойным человеком, – спокойно ответила Мария, словно её сын не сказал ничего страшного.
– Если я спасу тебя, может искуплю всё то, что натворил до этого.
– Нет. Это моё наказание. И я не позволю тебе рисковать собой из-за меня. Мне достаточно того, что ты жив и здоров.
– Нет, Нет! Я не могу теперь так. Уверен, можно провернуть всё законно. Перевести тебя на работу в более безопасное место. Да, точно! Я смогу!
– Ох, мой Мозес, ты так похож на отца. Такой же самоуверенный и бескомпромиссный. Но таким, больнее всего падать.
– Да, так оно и было, – Мартин посмотрел на часы, и вздохнул, – Пора. И тебе и мне. – Да, и… завтра встретимся, я принесу тебе что-нибудь из столовой. Паек здесь у заключенных совсем никудышный.
– Спасибо тебе. Я не могла о тебе заботиться, а ты всё же не бросаешь меня.
– Прекращай, сейчас расплачусь, – сухо сказал Мартин и пошел своей дорогой. – Кстати, – уходя, сказал он, – А ведь ты, скоро станешь бабушкой.
– Большего счастья мне и не надо, дорогой.
Мартин покачал головой и, собравшись с мыслями, пошел прочь, продолжая играть свою роль.
– Эй! – окликнул Мартина Томас, когда тот подходил к бараку охраны.
– Что?
– Я всё видел, – хитро улыбаясь, сказал он.
– Что?
– Всё. Ну и вкусы у тебя. Она и для меня старовата, а ты, юнец, пф! Тут столько молоденьких есть, а ты с той за бараком уединялся.
– Адлер, заткнись! Ты чего себе напридумывал, больной ты старик?
– Природа придумала, а я рассказываю, всё как видел. Спрятался с ней, а что дальше, догадаться нетрудно.
– Вот так твои бредни и рождаются на свет. Иди, спи уже. Вам старым нужен крепкий сон.
– Тебе виднее. Ты же тут спец по старью.
– Адлер, черт тебя дери, у тебя что, зубы лишние? – злобно сказал Мартин, но Томас ехидно улыбаясь, забежал в барак. Мартин выдохнул и решил, что пусть будет его, Томаса мерзкая правда, чем та, опасная, что была на самом деле.
***
Третий день Мартин приносил Марии продукты, всё то, что можно было утащить за пазухой. Он даже обратился к Томасу с просьбой достать что-нибудь пожирнее да покалорийнее. Каждый вечер, после переклички на аппельплац мать и сын встречались в назначенном месте. Она ела и рассказывала про жизнь до эмиграции, про лавку его отца, сестру и жизнь в Америке. Мартин всё больше убеждался – это его родной человек. Он всё слушал о той жизни, которая могла быть его собственной, но ускользнула в самые ранние годы. Но совсем мало рассказывала она о трех годах, проведенных в Европе, когда одна женщина решила вернуть сына, а на пути её стояло целое государство и война. Лишь ступив с корабля, на землю Старого Света начались проблемы, затем бега, случайные ночлежки и другие тяжбы.
– Но зачем? Как тебе вообще пришло в голову отправиться в самое пекло? – спросил Мартин.
– Чувство вины, – отвечала Мария. – Оно преследовало меня все эти годы.
– Это безрассудство! Это просто случайность, что мы встретились здесь. Ты бросилась в самое опасное место, какое только можно представить, ради ребенка, которого знала всего три месяца!
– Станешь отцом, поймешь, – коротко ответила она, без тени сожаления о своём поступке.
– Право, осталось недолго.
– Если конечно быть откровенной, я не знала, что здесь всё так серьезно. Амрам говорил мне о таких местах как этот лагерь, но я не верила.
– Хочешь сказать, если бы ты знала наверняка об опасности, не поехала бы?