– Да куда его понесло в такую погоду?
– Не знаю. Нас же куда-то понесло.
Йозеф стукнул себя по лбу, и внезапно выбежали из-под спасительного навеса пред порогом, исчезнув в стене дождя. Брат непонимающе смотрел на размытый силуэт. Вскоре он вернулся, победоносно размахивая ключом. Замок сдался, открывая путь внутрь.
По комнате разнеслись мокрые следы. Братья кинулись изучать опустевший дом. Первый вопрос – «А где Эдвин?» исчез, как только они нашли что-то интересное для себя. Нарушая все правила приличия, Йозеф копался в стопках старых писем. Все они адресованы Эдвину на фронт, один и тот же почерк, принадлежавший похоже девушке. Огромная полка книг не вызвала интереса. Такие были и у братьев дома, у Розы, и у многих других. Очень часто труды неугомонных умов просто покоились на полках, покрывшись пылью, играя исключительно декоративную роль и создавая в глазах гостей образ интеллигентного и начитанного хозяина дома. Иногда, правда, книги протирали от пыли.
Коллекция грампластинок была куда интереснее. Такое их количество при отсутствии проигрывателя казалась кощунством, преступлением против музыки! Среди неизвестных детям старых песен находились и те, что до сих пор крутили по радио. Каждый выбрал себе по пластинке и условились на том, что как только Эдвин вернется, они попросят их себе.
Дождь не прекращался. Перед порогом образовалась огромная лужа. Дом Эдвина (бывший похоже когда-то подвалом) находился в низине и оттого вода вперемешку с песком неслась к двери. Но она была высоко, почти на метр выше углубления в земле. К ней вели каменные ступени, первая из которых уже скрылась в мутной воде. Братья стали беспокоиться, что их затопит, а если нет, то им обязательно достанется от родителей за промокшие ботинки.
Странно, почему во время дождя так хочется спать? Перепады давления? Или мир за окном становится таким недоступным, что ничего не остается кроме как уснуть? А может запах дождя, такой освежающий и приятный на самом деле небесное снотворное? – братья этого не знали, только чувствовали, как хочется спать.
Перерыв все полки и ящики, братья уснули на кровати Эдвина. Мысли о затоплении и предстоящем наказании растворились в сладкой неге бездумья и снов.
Дверь распахнулась, и в дом ворвался монотонный шум дождя. На пороге стоял человек в солдатский плащ палатке и заостренным у макушки капюшоном. С него стекала вода, а в руке он держал набитую чем-то сумку. Йозеф, едва проснувшись, вскрикнул при виде человека, напугав и его и брата. Он снял капюшон – это просто Эдвин, напуганный не меньше детей.
– Как вы здесь оказались?
– Ключ. Под камнем, – ответил Йозеф. Хозяин дома бросился скорее разводить камин. Нужно было согреться и просушить вещи.
По небольшой комнате быстро разнесся жар. Дрова потрескивали словно что-то пытались сказать, напомнить Мартину из глубокого прошлого о их дружбе. Но теперь это был просто огонь, и без доли той таинственности, что была прежде.
Дети тоже поднесли свои вещи поближе к камину. Дождь еще не окончился, но засиживаться, не стоило. Они расселись вокруг огня, а Эдвин начал разбирать сумку.
– Где ты был?
– Ходил за едой, – ответил хозяин дома демонстрируя длинную французскую булку.
– Какой большой батон! – воскликнул Мартин. Эдвин улыбнулся и отломил каждому по куску. Хлеб оказался еще теплым.
– Во время войны мы заняли одну французскую деревню. Там я и попробовал впервые багет. И просто влюбился в него.
– Багет? – спросил Йозеф.
– Да, они так называют свои длинные булки.
Они принялись жевать хлеб. Он не промок и был хрустящим снаружи, но мягким внутри. Набив рот, Мартин внезапно вспомнил.
– А война, это же, как естественный отбор, да?
Эдвин поперхнулся и удивленно посмотрел на ребенка.
– Вы удивительные дети, часто задаете такие вопросы, которые не каждому взрослому на ум придет.
– Нам об этом как-то рассказывал папин друг, – пояснил Йозеф похрустывая коркой батона. Эдвин задумался.
– Если считать человека за животное, то это, наверное, так и есть, – сказал он.
– Ну так разве мы животные?
– По большой части, думаю да. Но в отличии от них, у нас есть шанс переступить свою природу. Возвыситься что ли. Один наш соотечественник сказал как-то, что человек – это мост между животным и сверхчеловеком. Стал ли он сам сверхчеловеком, доселе неизвестно, говорят, сошел с ума.
– И что всё это значит? – спросил Мартин. Эдвин перевел дыхание. «А знаю ли я сам?» – подумал он и, доев кусок булки, продолжил.
– Естественный отбор, о котором вы уже слышали это часть эволюции. Учение молодое, но интересное. В последнее время я много читаю. Так вот, если не обладающим сознанием животным для изменения требуется миллионы лет борьбы, смерти, мелких мутаций, то человек, имея такой инструмент как разум и осознанность, может опередить природу, – Эдвин встал и поставил чайник на камин. Верхняя часть его служила плитой. Говорить дальше на эту тему было сложно, ибо он сам наверняка не знал, о чем толкует.