Вилланд Мердер: высокий, худой мужчина с небольшими, словно прищуренными серыми глазами, токарь из второго цеха не был исключением. Несколько дней в неделю он снимал серую робу, облачался в коричневую рубашку и повязывал на руку красную ленту со свастикой. В свободное от работы время, так, как если бы это было его хобби он выступал на стороне штурмовых отрядов, занимался пропагандой и удовлетворял свою потребность в политической деятельности.
Вилланд спешил домой чтобы перекусить и отправиться на пятничное собрание штурмовых отрядов. Чаще всего такие встречи плавно перетекали в пьянку, утоляя не только жажду патриотизма, но и веселья. Напившись, они распевали гимны и кричали лозунги. И от того, даже досуг приобретал идейную окраску.
Вилланд вышел за территорию завода и прыгнул в отходящий от остановки трамвай. Каждый день он опаздывал всего на несколько секунд и, привыкнув, запрыгивал в едущий трамвай с легкостью циркового артиста. Он снял фуражку приветствуя кондуктора и пассажиров. Всех он знал в лицо, но ни с кем знаком не был. Те же люди ездили этим маршрутом изо дня в день, но дальше третьей остановки появлялись незнакомцы, а на пятой Вилланд выходил из транспорта.
Он шел привычным маршрутом к дому предвкушая по обыкновению вкусный ужин, после чего планировал отправиться на собрание штурмовиков в пивную. На протяжении последнего времени так всё и было, но только не в этот вечер.
Вилланд зашел в дом, но не почувствовал привычный, ласкающих нюх запах ужина. Было на удивление тихо. В уме мужчины возникали пугающие картины, начиная от того, что жена его бросила, заканчивая похищением, убийством, суицидом. Да всё что угодно! Ведь он так привык к одинаковым сценариям своего вечера, что небольшое изменение вызывало бурю подозрений. Осторожность и внимательность к мелочам не раз спасали ему жизнь во время войны, но в гражданской жизни это переросло во мнительность и недоверчивость. На любое непонятное событие он выдумывал причины и последствия, волнуясь о том, что было лишь его догадками. То же относилось и к отношениям с женой. В последнее время он взял себя в руки, но раньше ревновал Селму по любому поводу. Супруги ссорились до тех пор, пока Вилланд не начал держать подозрения при себе. Тогда всё стало лучше. И потому вдвойне был удивлен и встревожен муж, что сегодня его оставили без ужина. Он услышал звуки, доносившиеся со второго этажа. Снова в уме промелькнули десятки вариантов того, что возможно происходит. Вилланд подошел к комоду и открыл ящик, обернулся и оглядел комнату: никого. Он копался в вещах и затем приподнял днище и что-то достал. В руках блеснул револьвер. Вилланд попытался тихо взвести курок, но в давящей тишине щелчок был словно раскат грома. Мужчина направил перед собой оружие и легкими шагами подошёл к лестнице. Ступень сменялась ступенью. Потея словно взбирался на гору Вилланд оказался наверху. Он осматривал этаж, ожидая встретить вора, но наткнулся лишь на спящую Селму в одной из гостевых комнат. Она уснула сидя, опершись руками на деревянную спинку стула. Вилланд в исступлении уже хотел покинуть комнату, но супруга открыла глаза и сонным голосом обратилась к нему.
– Откуда у тебя пистолет? – спросила она если не безразличным, то уж точно не удивленным тоном.
– С войны.
– Может уберешь, Вилл? – сказала Селма. Вилланд держал жену под прицелом. Опомнившись, он опустил и разрядил револьвер.