— Завтра.
— Отлично. Тогда ты останешься на ленч. Это твое первое задание. — Харви Ньюбегин расхохотался. — Когда вернешься в Лондон, сразу отправляйся к телефонной кабине на площади Тринити-Чеч, Саусист, один, там возьмешь телефонную книгу от Л до С и поставишь карандашом точку возле названия компании «Пан-Америкен». На другой день снова поезжай туда. На той же странице на полях карандашом будет приписан телефонный номер. Позвонишь по нему и скажешь, что ты друг хозяев антикварного магазина и хочешь им что-то показать. Если спросят, с кем бы ты хотел поговорить, то тебе все равно, тебе дали этот номер телефона и сказали, что по нему находится человек, который интересуется антиквариатом. Тебе назначат встречу, но ты придешь на нее на двенадцать часов позже назначенного времени. Запомнил?
— Да, — сказал я.
— Если почувствуешь что-то неладное, повесь трубку. У нас традиционная процедура проверки: проделай то же самое через двадцать четыре часа. О’кей? — Харви поднял бокал с водкой и сказал:
— Вот что русские делают чертовски хорошо. Бип-бип — и в глотку!
Он одним залпом проглотил остаток виски, схватился рукой за сердце и болезненно поморщился.
— Изжога, — пояснил он. Затем достал бумажник, вынул из него банкноту в пять марок и неровно разорвал ее на две части. Одну половинку протянул мне. — Человек, с которым ты встретишься, потребует твою часть, прежде чем передать товар, так что береги ее.
— Хорошо, — сказал я. — Только, может быть, ты объяснишь, что я должен забрать.
— Все просто, — сказал Харви Ньюбегин. — Ты едешь с пустыми руками. Обратно привезешь дюжину яиц.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Лондон
4
Вернувшись в Лондон, я сделал отметку в телефонной книге и выполнил все остальные условия игры Харви Ньюбегина, рассчитанной на малышей детсадовского возраста. Гнусавый голос в телефонной трубке изрек: «Забудьте эту чушь про двенадцать часов ожидания. Приезжайте прямо сейчас. Я собираюсь на пару дней уехать из города покататься на лодке».
Таким образом я сразу поехал на станцию Кингз-Кросс: таблички с надписью «Комнаты и завтрак» на окнах и галантерейные магазины, в которых продаются пластмассовые испражнения и держатели туалетной бумаги с музыкальным проигрышем. На доме номер 53 изящная медная табличка гласила: «ХИРУРГИЯ. Д-р ПАЙК». Возле входной двери стояли два помятых мусорных ящика и штук тридцать пустых молочных бутылок. Шел холодный мокрый снег.
Дверь не была заперта, но когда я ее толкнул, протренькал маленький звоночек. Я вошел в приемную — огромную комнату с лепным потолком в стиле викторианской эпохи, заставленную не новой и явно приобретенной по случаю мебелью. Под списками клиник для рожениц и врачебными инструкциями валялись распотрошенные экземпляры иллюстрированного еженедельника для женщин «Вумэнз оун». Сами списки были написаны странным угловатым почерком и прикреплены к стене полосками пересохшего пластыря.
Один угол приемной был отгорожен фанерной перегородкой, выкрашенной в белый цвет, с надписью «хирургия». В этой импровизированной каморке помещались стол и два стула. Один, большой и обшитый кожей, вращался на колесиках, второй стул был узкий и хромой на одну ногу. Доктор Пайк методично пересчитал свои пальцы и только тогда повернулся ко мне. Это был крупный холеный мужчина лет пятидесяти двух. Его прическа напоминала черную пластмассовую купальную шапочку. Костюм из тонкой немнущейся ткани цвета вороненой стали сидел на нем образцово. Что-то стальное было и в его улыбке.
— Что болит? — спросил он меня. Это была шутка. Он снова улыбнулся, подбадривая гостя.
— Рука.
— Правда? У вас на самом деле болит рука?
— Конечно. Когда я лезу в карман за бумажником…
Пайк внимательно посмотрел на меня. Наверное, вспомнил, что некоторые люди ошибочно принимают дружеское слово за приглашение к фамильярности.
— Уверен, что вы были душой кают-компании, — обронил он.
— Давайте не будем делиться военными впечатлениями, — попросил я.
— Давайте не будем, — в тон мне согласился он.
На столе у Пайка стояли чернильный прибор, большой настольный календарь с загнутыми углами, стетоскоп, три пачки рецептов и блестящий коричневый шар размером с мяч для игры в гольф. Он взял его в руку.