— Вот сейчас? — спросила она. — Я улыбаюсь глазами?
— Если говорить правду, — сказал я, — у вас слишком изящная ладонь, она не закрывает рта.
— Перестаньте говорить правду. Вы все портите.
— Не обижайтесь…
Два дня мы с Сигне ожидали возвращения Харви Ньюбегина. Мы посмотрели фильм про нью-йоркских гангстеров, во время которого Сигне то и дело повторяла: «Это рядом с моим домом». Мы поужинали в ресторане на верхней площадке высокого здания в Тапиоле, глядя оттуда на ледяные прибрежные острова. Я почти научился кататься на лыжах, заплатив за это порванной курткой и вывихом локтевого сустава.
На второй день вечером мы сидели в квартире на Силтасааренк. Сигне читала дешевый журнальчик и одновременно готовила рыбу, не особенно утруждая себя стряпней. Как ни странно, ничего не выкипело и не пережарилось. Когда с ужином было покончено, она принесла печенье «птифур» в серебряных обертках и бутылку шнапса.
— Вы давно знакомы с Харви?
— Мы иногда встречались с ним на протяжении нескольких последних лет.
— А вы знаете, что он руководит здесь всем?
Этого я еще не знал.
— Да. Он отвечает за всю работу в этой части Европы. Но мне кажется, он не тот человек, который способен хорошо руководить всей…
— Сетью?
— Да, всей сетью. Он чересчур… эмоционален.
— Неужели?
— Да, — она куснула маленькое печенье белыми, как здешний снег, зубами. — Он безумно влюблен в меня. Как вам это нравится?!
— Если вас интересует мое мнение, я не против.
— И он хочет на мне жениться.
Я вспомнил всех хорошеньких девушек, на которых Харви хотел жениться.
— Ну, вы еще так молоды. Полагаю, у вас будет время обдумать это.
— Но он собирается развестись со своей теперешней женой.
— Он вам это сказал?
— Нет. Мне об этом рассказал его психоаналитик на одной вечеринке в Нью-Йорке.
Она несколько раз свернула серебряную обертку и сделала из нее маленькую лодочку.
— А потом он намерен на вас жениться?
— Вообще-то я не знаю, — призналась она. — В меня многие влюблены. Но мне кажется, что девушка не должна торопиться залезать в постель…
— А мне кажется, что должна.
— Вы порочны.
Она надела маленькую серебряную лодочку на кончик пальца, как шляпку, и покачала им.
— Он порочен, — сказала пальцу, и палец кивнул в ответ. — Жена Харви — ужасная женщина.
— Может быть, вы излишне пристрастны?
— Нет, не пристрастна. Я знаю ее. Мы познакомились на вечеринке у мистера Мидуинтера. Вы не знаете мистера Мидуинтера?
— Ни разу не видел.
— Он очень милый. Вы с ним познакомитесь. Он — босс Харви. — Сигне дотронулась до кофейного пятна на моей рубашке. — Давайте я почищу, пока не засохло. Снимайте рубашку. А чистую можете одолжить у Харви.
Я согласился.
— На той вечеринке все были прекрасно одеты. Ну знаете, драгоценности, всякие серебряные безделушки в волосах и изумительные туфли. У всех женщин были роскошные туфли. Примерно вот такие…
Сигне сняла туфлю, поставила ее на стол и сжала двумя пальцами.
— Теперь такие можно купить и в Хельсинки, но в то время… Вообще я находилась в Нью-Йорке всего лишь пару дней, и у меня была только одежда, которую я захватила в дорогу. Вы меня понимаете?
— Конечно, это серьезная проблема.
— Это очень серьезная проблема, если вы — женщина. Мужчина может иметь только один темный костюм и носить его целый день. Этого никто не заметит. Но считается, что у женщин должны быть платья для ленча, для послеобеденного чая, платье для работы и что-нибудь сногсшибательное для вечерних приемов. А на другой день люди ожидают увидеть вас в чем-нибудь таком, что вы еще не надевали. Если вы…
— Вы начали рассказывать о вечеринке.
— Ну, я о ней и рассказываю. Она была у мистера Мидуинтера. У него великолепный дом с лакеями и всем прочим, а я пошла в платье, какое обычно надеваю на вечеринку здесь, в Хельсинки. Ну, знаете, дружеские вечеринки… И вот, среди всех этих мужчин в смокингах и женщин в нарядах ценой по триста долларов…
— Разве Харви не предупредил вас, как надо одеться?
— Нет. Вы же его знаете. Он не смеет даже подойти ко мне, когда рядом жена. В общем, стою я там, как пугало… Пугало, не правда ли?