Седовласый мужчина присоединился ко мне на палубе. Это был крупный человек, чье тяжелое пальто только подчеркивало его габариты. Серая каракулевая шапка и меховой воротник хорошо подходили к его волосам, сливаясь с ними, когда он поворачивал голову в сторону моря. Ветер выдувал искры из его трубки. Он облокотился на поручень рядом со мной, и мы оба рассматривали огромные ледяные глыбы. Казалось, что кабаре тридцатых годов разбросали по этой гавани свои великолепные белые рояли.
— Извините, — сказал седовласый, — вы случайно не знаете номер телефона универсама «Стокманн»?
— 12-181, — сказал я, — если только вам нужен не ресторан.
— Номер ресторанного телефона я знаю, — сказал мужчина, — 37-350.
Я согласно кивнул.
— Зачем они все это затеяли? — спросил он.
Я пожал плечами:
— Кто-то в организационном отделе начитался шпионских романов.
Моего собеседника явно передернуло от слова «шпионские». Это одно из тех слов, которых следует избегать так же, как художники избегают слова «художник».
— Все мое время уходит на то, чтобы запоминать, что говорите вы и что говорю я, — пожаловался он.
— Мое тоже, — сказал я. — И возможно, мы все время говорим не то.
Человек с меховым воротником рассмеялся, и из его трубки вылетело несколько искорок.
— Итак, их двое. Оба остановились в гостинице «Хельсинки», и мне кажется, что они знают друг друга, хотя и не разговаривают.
— Почему?
— Прошлым вечером они остались в столовой вдвоем. Оба сделали заказ на английском языке и достаточно громко, чтобы услышал каждый из них, и все же они не представились друг другу. Два англичанина в чужой стране ужинают в одиночестве и даже не обменяются приветствием. Я хочу спросить, естественно ли это?
— Вполне, — ответил я.
Седовласый пососал трубку и кивнул головой, обдумав мой ответ и добавив эту информацию к своему опыту.
— Один примерно вашего роста, худощавый — килограммов семьдесят пять, тщательно бреется, голос четкий, держится и разговаривает, как армейский офицер. Ему примерно тридцать два года. Второй выше ростом, говорит громко с преувеличенным английским акцентом, лицо очень белое, часто смущается. Ему около двадцати семи лет, худой, весит, наверное…
— Хорошо, — прервал я, — картина ясна. Первый — человек Росса, из Военного министерства, второй — из Министерства иностранных дел.
— Мне тоже так показалось. Первый зарегистрировался под именем Сигера. Вчера вечером он распил рюмочку с вашим военным атташе. Второй называет себя Бентли.
— Вы хорошо поработали! — сказал я.
— Это самое малое из того, что мы могли бы сделать, — ответил он, неожиданно показав на замерзшее море. Кто-то возник на палубе за нашими спинами. Мы уставились на один из ледяных островков, как будто только что обменивались о нем впечатлениями. Подошедший неловко затоптался, привлекая внимание.
— Одна финская марка, — сказал он. Получил плату за проезд и вернулся в служебную кабину.
— Помимо этих понтеров из частной школы, имел ли Каарна контакты с другими иностранцами? — продолжил я разговор.
— Трудно сказать. Городок полон приезжих. Здесь американцы, немцы, даже финны… — Он в замешательстве повертел пальцами.
Из-за льдов появился остров Суоменлинна и на причале — группа людей, ожидающих следующего парома.
— Эти двое не навещали Каарна?
Мужчина отрицательно помотал головой.
— Тогда пора кому-нибудь сделать это, — констатировал я.
— Предвидятся неприятности?
Мы почти доплыли до места. Шофер уже заводил мотор армейского грузовика.
— Не беспокойтесь, — сказал я. — Это не такая работа.
Я проснулся в гостинице «Хельсинки» в 7 часов следующего утра. В комнату вошла официантка. Она поставила поднос около кровати. Две чашки, два блюдца, два кофейника, завтрак на двоих. Я повел себя так, будто в ванной комнате спряталась моя подруга. Официантка открыла ставни, и холодный северный свет ворвался в комнату. Когда она ушла, я высыпал в каждый кофейник по полпакета слабительного шоколада. Потом позвонил в бюро обслуживания. Оттуда пришел человек, которому я объяснил, что произошла ошибка. Кофе предназначался двум мужчинам внизу, в холле, мистеру Сигеру и мистеру Бентли. Я дал ему номера их комнат и одну марку. Затем принял душ, побрился, оделся и расплатился за гостиницу.