Но, как ни смелы были такие попытки, деятелям этой группы и другим ученым стало очевидно, что чудовищный разрыв между разумом рядового человека и высотами науки можно преодолеть лишь столетиями терпеливого, неустанного воспитательного труда. А для этого просто нет времени.
Оставался лишь один шанс, одна возможность, один выход из грозящей катастрофы: колоссальным напряжением сил объединить все жизненно важные науки, слить воедино всю энергию ученых для постройки машины, которая должна далеко превзойти потенцию человеческого мозга, машины, которая должна быть способна одновременно воспринимать достижения всех наук, перерабатывать и направлять их. Иными словами, создать механического энциклопедиста, величайшего координатора для восстановления утраченного равновесия между человечеством и науками.
Все вы знаете результат этих работ. Он окружает вас со всех сторон. Результат этот"мозг"! И, точно так же как на стенных панно перед вами предстает прошлое человечества, так взирает на вас с этого купола будущее человеческой расы. Там, в коре гигантских полушарий "мозга" с их миллиардами электронных клеток, решается будущее. И теперь, когда вы на пороге служения этому грандиозному творению техники, я хочу подчеркнуть, что "мозг" был задуман и создан не как достояние одной страны, не как оружие разрушения, но как последняя заветная надежда всех людей Земли...
Скривен выразил в этой речи многое, что было сродни взглядам самого Ли, и она запомнилась ему почти дословно. Далее следовала "присяга мозгу". Она произвела на новичков, составлявших подавляющее большинство собрания, очень сильное впечатление. Их взволнованные, исполненные серьезности голоса хором произносили слова присяги. Даже сейчас, полгода спустя они, словно эхо, еще отзывались в ушах Ли:
"Торжественно клянусь:
что готов верно служить "мозгу" в полную меру моих сил;
что буду повиноваться в любое время всем приказам Мозгового треста, исходящим от "мозга";
что никогда не выдам и не раскрою доверенных мне секретов, касающихся планов и работ "мозга", будь они военного или иного характера;
обязуюсь хранить их в тайне от внешнего мира и не открывать своим сотрудникам, кроме как по особому разрешению..."
Вся церемония носила характер почти религиозного посвящения. В гигантской катакомбе повеяло мистерией. Безоговорочное подчинение всех "посвящаемых" напоминало средневековье!
...Ли отвел взгляд от таблиц, над которыми работал. Его глаза утомились после десятичасового предельного напряжения; устал и мозг. Наверное, именно по этой причине мысли его разбрелись... Странным образом они неизменно устремлялись в одном направлении, к тем белым пятнам в его душевном мире, которые смущали и тревожили его, так как он не находил им объяснения.
Первым таким пятном являлось противоречие между словами Скривена и его делами, то есть между "мозгом" как неким идеальным звеном научной эволюции и тем "мозгом", каким он был в действительности, то есть военным объектом, орудием войны. Это противоречие не находило разрешения, слова и дела не совпадали. Получался разрыв понятий, тончайший слой льда, опаснейшая зона, куда никто не отваживался ступить и о которой никто ни словом не заикался. Даже Уна Дальборг.
Сама она тоже была белым пятном на топографической карте его души, пятном куда опаснее первого.
Несмотря на предельную занятость Уны, между ним и ею возникли сердечные отношения. Не раз она приглашала его присоединиться к группе своих спутников. Нередко ее взор, обращенный к нему через головы других, встречался с его взором и на миг задерживался, будто она спрашивала: "Что вы думаете об этих господах?" - или даже: "А как я дам нравлюсь сегодня?"
Возможно ли, что он полюбил eе. Что она полюбила его? Как и бесчисленные поколения мужчин до него, очутившиеся перед загадкой сфинкса, перед тайной Джоконды или просто улыбкой смертной женщины, он глубоко вздохнул - единственно возможный ответ мужчины на загадку вечной женственности!..
Нет, должно быть, ему не по силам заполнить эти белые пятна в собственной душе. Напрасный труд! Лучше вернуться к таблицам на пульте, потому что они деловиты и точны: их составил "мозг"!
Центр восприятий 36 использовал органы чувств "мозга" исключительно для анализа материалов, касающихся "ант-термес пасифи кус Ли". Аппаратура была в основном близка к той, с которой Ли познакомился во время персональной проверки в центре восприятий 27. Ли предполагал, что и для нужд других областей аппаратура создана здесь по аналогичному принципу. Как и человек, "мозг-гигант" обладал пятью органами чувств. Различие между органами чувств у человека и у "мозга" заключалось прежде всего в дальности действия, глубине проникновения, чувствительности; все эти качества "мозга" во много раз превосходили человеческие возможности. Далее, разница усугублялась тем, что "мозг" транспонировал чувственные восприятия в зрительные образы, как наиболее доступные человеку, поскольку у человека самым совершенным органом является именно глаз. Третье и, может быть, самое существенное различие заключалось в том, что все пять органов чувств у "мозга" функционировали согласованно, так что, например, при обработке какой-либо рукописи "мозг" не только анализировал идеи произведения, но и сообщал сведения о личности автора, о запахе в его комнате, о качестве писчей бумаги, а также о характере тех мыслей, которые автор старался скрыть между строк.
Поток наблюдений, поступавших в "мозг", а затем, уже в обработанном виде, возвращавшихся по телетайпам и телевизорам обратно в центр восприятий 36, был поистине огромен. Ли был вынужден просить об ассистенте. Они поделили поровну двадцатичасовой рабочий день "мозга", так что каждый из них дежурил по десять часов. Впрочем, им приходилось в основном лишь фиксировать и учитывать готовые результаты.
Иные открытия, сделанные "мозгом", поражали своей неожиданностью. Так, он установил, что кислотность в выделениях "солдат" "ант-термес пасификус" неуклонно повышается. Эта химическая артиллерия насекомых, и сейчас уже внушительная, окажется через десяток тысяч поколений вполне способной проесть насквозь любое известное вещество, даже самое стойкое и прочное, включая нержавеющую сталь и стекло.