Как мы уже отмечали выше для того, чтобы мозг был наиболее податлив для перепрограммирования необходимо отделение от привычной среды обитания, а также шок и стресс. В архаическом инициационном посвящении, осознанно или нет, использовались все необходимые для переимпринтирования техники. Например, неофит помещался в уединенном, пустынном месте, которое должно было символизировать потусторонний мир; на кандидата накладывались запреты, которые делали его наиболее схожим с покойником (умерший не может есть некоторых блюд, не может пользоваться пальцами и т. п.); использовалось вымазывание лица и тела пеплом или некоторыми известковыми веществами для того, чтобы достичь бледности призраков; надевались погребальные маски; происходило символическое погребение в храме или в доме фетишей; производились испытания: бичевание, приближение стоп к огню с целью нанесения ожогов, подвешивание в воздухе и даже отрезание пальцев. «Смерть», а проще говоря, состояние, в котором отключаются биовыживательные программы, может быть достигнута разными способами: крайнее утомление, пытки, пост, побои и т. д. Чтобы стать шаманом, молодой хиваро, найдя учителя и заплатив ему, ведет крайне аскетический образ жизни: целыми днями не притрагивается к пище, пьет наркотические напитки, в особенности табачный сок. Когда же наконец, дух Пасука появляется перед кандидатом в облике воина, мастер начинает бить неофита, пока тот не упадет на землю без сознания. Таким образом достигается у хиваро ритуальная смерть. Карибские шаманы во время посвящения также доводят себя до отключения обычного режима мозга: все время курят сигары, жуют листья табака и пьют табачный сок, а также изнуряют себя ночными танцами.
В том, что в процессе инициации важную роль играет именно мозг, свидетельствуют, например, следующие данные.
Например, у эскимосов посвящение включало передачу наставником «блеска», «озарения» (ангакок, кауманек) ученику, который ощущался последним как таинственный свет в самой сердцевине мозга. Из наблюдений Рамуссена мы знаем, что получая свое «озарение», некий шаман Ауа чувствовал в своем теле и мозгу небесный свет, как бы исходящий из всего его существа; он стал незаметен для людей, однако виден всем духам земли, неба и моря. «Мой первый дух-помощник был моим тезкой, маленьким ауа. Когда он прибыл ко мне, это было так, как будто вдруг улетела крыша дома, и я почувствовал такую силу видения, что видел через стены, землю и далеко в небе; это как раз мой маленький ауа принес мне этот внутренний свет, летая надо мной, когда я пел».
А у тамангов из Непала и практикующих шаманизм, который существовал еще до появления индуизма и буддизма, а потом впитал в себя их элементы, шаманы-бомбо умеют активизировать духовный свет, локализованный между глазами, причем это является необходимым условием магических полетов.
Интересно также отметить процесс трансформации сознания во время посвящения у ибанов, которые голодают, спят возле могилы или поднимаются на горную вершину, где дух данной местности может наделить их магической силой. Когда же являются духи, они вскрывают неофиту голову, «извлекают оттуда мозги, промывают их и помещают обратно, чтобы дать ему ясный ум, способный проникать в тайны злых духов и в сложности болезней».
Основная задача шамана — способность перемещаться в мир духов, в божественный мир. Духи же не являются представителями обычной человеческой реальности. Поэтому шаману, чтобы поддерживать отношения с духами и покойниками самому надо стать в некотором смысле мертвым. Именно, в момент «смерти» в этом мире, шаман оживает для того мира. Поэтому каждый шаманский сеанс включает в себя отключение программ земного животного. Начиная с момента посвящения шаман учится преодолевать обычное человеческое состояние, т. е. образ жизни непосвященного, и становиться подобным «духам», т. е. мертвецом для мира живых. С шаманом происходит перемена онтологического характера. В противном случае, если шаман не стал бы «духом», не прошел бы трансформации через «смерть-воскресение», он не смог бы преодолевать все испытания, которым он подвергается во время транса (напр., переход через непрерывно открывающееся и закрывающееся пространство или по узкому как волос мосту; вход в запретные места, охраняемые мифическими стражами, такими как адская собака и т. д.).
71
Отметим также, что эскимосы, которые в отличие от пассивного созерцания того, как скелет посвящаемого лишают плоти духи болезней (сибирский шаманизм), сами, после долгой аскезы, благодаря личным усилиям по концентрации освобождали свой скелет от плоти (с помощью силы, «которую получает его мысль от сверхъестественного»). Но в любом случае, отмечает Элиаде, «доведение до состояния скелета означает преодоление простого смертного состояния и следовательно, освобождение от него». Наследие шаманской «редукции тела к скелету» отчетливо видно в тибетской практике Чод, когда человек предлагает себя на съедение демонам в танце (!) под бой барабана (!), сделанного из человеческого черепа и звуки трубы из берцовой кости); в другой тантрической практике, когда йогин должен визуализировать гневную демоницу-дакиню, сдирающую с него кожу, а также созерцая свой обнаженный скелет.
75
Друри с.35 цитата из H. L. Roth, The Natives of Sarawak and British North Borneo, 1968, Vol. 1, p. 281