Сила ассоциативной связи тем сильнее, чем более сильное изменение эмоционального фона соответствовало моменту запоминания. Можно предположить, что именно это объясняет высокий уровень эмоциональности в поведении детей. Дети постоянно находятся в переживаниях — вспомните, как часто смеется ребенок, как все его радует, особенно что-нибудь новое.
В природе нет ничего случайного. «Если муж дарит вам цветы без причины, значит, причина все-таки есть».
Похоже, такое повышенно мобильное, в сравнении со взрослыми, эмоциональное состояние оказывается целесообразным для процесса более быстрого обучения. Но, видимо, такое функционирование возможно благодаря тому, что за детьми имеется контроль взрослых, которые ограничивают их поведение, опекают их. То есть эмоциональная мобильность взрослых более целесообразна для целей выживания, а детская — для обучения, при том условии, что о выживании заботятся взрослые.
А теперь поговорим о том, как учит язык взрослый. Предположим, русский человек учит английский язык. Вот он узнаёт слово «table» и его перевод — «стол». Что происходит? Вначале, когда человек еще не знает перевода, в запасе имеется понятие, соответствующее предмету «стол», и понятие, соответствующее слову русского языка «стол», проассоциированные друг с другом. После того как услышан перевод, уже формируется ассоциация, правда, слабая, между русским словом «стол» и английским «table» и такая же слабая ассоциация между словом «table» и понятием «стол». Далее необходима практика, которая закрепит ассоциации.
Интересно, что при обучении языку методом зазубривания слов формируется не столько связь «слово языка — понятие внутреннего языка», сколько связь «слово одного языка — слово другого языка». Известно выражение «знаю английский со словарем». Такое знание языка подразумевает, что, столкнувшись с иностранным предложением, человек из словаря и частично из памяти извлекает переводы слов этого предложения. Затем из «корявого» предложения, но уже на русском языке извлекается смысл исходной фразы. И, наконец, с пониманием смысла будет построено новое предложение уже на языке перевода. Надо заметить, что это далеко не всегда возможно, так как сочетания слов или определенные нюансы их употребления дают нередко совершенно иной смысл, который в «пословном» переводе может оказаться уже безвозвратно утерян.
Давно известны рецепты «правильного» обучения языку. Обучение должно происходить при отказе от использования родного языка. Самый лучший способ — «окунуться» в чужую языковую среду, когда вопрос понимания и умения объясниться становится вопросом «выживания». Тогда гарантированы сильные эмоции, сопровождающие обучение, а значит, и его эффективность.
Настоящее знание иностранного языка подразумевает способность переводить поступающий текст или речь в картину текущего представления напрямую, минуя транзитные преобразования в родной язык.
Для человека, который знает свободно несколько языков, вопрос, на каком языке протекает внутренняя речь, решается исходя из привычки, удобства, окружающей языковой среды.
Сказанное выше объясняет трудности машинного перевода. Когда перевод выполняет человек, знающий языки, то алгоритм выглядит так: предложение на исходном языке — текущее представление, адекватно отражающее смысл фразы,— предложение на другом языке, сформированное как фраза, соответствующая «мысли» из текущего представления.
Машинный перевод пытается повторять «человеческий алгоритм». Так, исходный текст транслируется в некую промежуточную форму. В этой форме каждому слову сопоставляется соответствующее понятие из словаря. Выделяются известные машине сочетания слов, имеющие самостоятельный смысл. Компьютер пытается определить предметную область, к какой относится переводимый текст, и учитывать это при выборе слов из словаря в случаях, когда возможно множественное толкование. Программа-переводчик использует еще множество алгоритмов, улучшающих качество «понимания» текста. Затем из промежуточной формы складывается предложение на языке, на который осуществляется перевод.
Берусь утверждать, что единственный «алгоритм», который позволяет добиться гарантированно качественного перевода,— это алгоритм, присущий человеческому мозгу. При любом другом алгоритме всегда можно будет привести примеры, когда адекватный перевод невозможен без полного понимания исходного смысла фразы.
Формирование навыка
Ребенок учится читать. Предположим, его обучение начинается с изучения букв. Тогда он читает слова побуквенно, произносит их и, услышав, узнаёт. В этот момент ребенок знает, как читать, но еще нельзя сказать, что он — умеет.
Овладение каким-либо умением происходит обычно в две стадии. Первая стадия — формирование знания, «как это делается». На этой стадии мы запоминаем алгоритм — правила, описывающие требуемое действие. Затем, когда надо это действие совершить, мы вспоминаем алгоритм, он попадает в поток осознания в виде зрительного образа или речевой инструкции. Мы осознаем это и выполняем, повторяя «увиденное» или «услышанное». Вторая стадия — это формирование навыка, когда после нескольких повторений формируются устойчивые ассоциативные связи, вызывающие определенные реакции на ситуацию, соответствующую обучению. С этого момента мы перестаем вспоминать, мы — просто действуем.
Когда мы учимся водить машину, мы запоминаем последовательность действий: вставить ключ, левой ногой нажать на педаль сцепления и т. д. Когда мы уже умеем водить, то просто садимся, заводим мотор и едем, не задумываясь, как все это делается.
Наличие первой стадии не является догмой, хоть она и присутствует всегда, когда мы обучаемся достаточно сложному действию. Запоминание алгоритма — вспомогательное действие — так, в два этапа, для нас гораздо проще.
Когда мы уже овладели каким-либо навыком и не вспоминаем о последовательности действий, мы осознаем совершение своих поступков уже после того, как они сделаны, когда мы «наблюдаем себя со стороны».
Способности
Все мы — разные. И есть среди нас такие, кому повезло, кого природа наградила способностями, а иногда даже талантом. Что же такое «способности»? Где искать тот «орган», что за них отвечает? Вопрос этот будоражит умы давно и, в общем, безрезультатно. С моей же точки зрения все настолько просто, что, услышав ответ, многие, возможно, будут разочарованы.
Суть — в том, что способности в какой-либо предметной области определяются «удачно сформированным» набором понятий внутреннего языка, соответствующих этой сфере.
«Удачный» набор понятий должен удовлетворять двум критериям:
- Отражение явления данной сферы должно быть достаточно полным, без искажения или сильной потери информации.
- Изменение текущего представления в части, относящейся к этим понятиям, должно быть достаточно свободно и продуктивно и не сводиться к стереотипным ассоциациям.
О важности первого критерия много говорить не надо. Если мы не знаем терминов математики, мы не сможем не то что оперировать математическими понятиями, но даже воспринять смысл «математического» разговора. Если мы знакомы только с римской записью чисел, то многие операции нам делать просто неудобно. Овладев «удобной», используемой нами позиционной системой счисления, мы многократно расширяем свои способности. Понятно, что если информация в текущем представлении искажена, то все операции над ней будут только отдалять наши выводы от реальности.
Относительно второго критерия следует сказать, что способности подразумевают, с одной стороны, четкое, отработанное реагирование на стандартные ситуации, с другой — распознавание малейших нюансов, которые могут дать новый поворот анализу явления. Так, хороший футболист должен не только четко отрабатывать стандартные положения, но и в каждой ситуации находить лучшее, как правило неожиданное для противника, продолжение. Для писателя важна способность находить новые, наиболее подходящие для повествования слова и фразы, максимально ассоциативно насыщенные, уходить от шаблонов.