— Док, что происходит? — остановил меня Егор, тихий, интеллигентный парень. И как его сюда занесло?
— Несчастный случай. Полина умерла.
— Полина? — он рассеянно потер переносицу. — Почему умерла? Она же и так уволилась.
А вот это уже интересно!
— Когда уволилась?
— Вчера. Только она не афишировала. Хотела сначала с Гошей поговорить. Но дело все равно решенное — она ведь замуж собралась.
— А кто знал?
— Ну, я, Алиса. Луша была в курсе: Полина ей первой сказала.
— Когда ты ее в последний раз видел?
— Вчера и видел, она в своем бунгало вещи собирала.
— В «бунгало страсти»?
— Нет, в «бунгало ужаса». Мы его так называли, потому, что у нее вечный беспорядок был. Ни одной вещи найти не могла. Ой, прошу прощения… Мне с ней надо поговорить. Марианна!
Он бросился за моей любимой «черешенкой». Марианна демонстративно не замечала парня, а зря — из таких тихих очкариков получаются идеальные мужья-подкаблучники. Сколько ни вей из него веревки, все равно останется с тобой. Была у меня пациентка с бешенством матки. Сначала стеснялась изменять мужу в его присутствии, а потом перестала — дело-то житейское. Да и он не обижался: «Рыбоньке это для здоровья надо, я же помочь ей ничем не могу». Правда, умер в расцвете сил, но кто сказал, что от этого?! Может, он просто устал жить.
Я перевел взгляд на Марианну: она явно нервничала и постоянно оглядывалась на камеру, словно соседство с Егором могло уличить ее в чем-то преступном. Впрочем, кто бы на ее месте не нервничал: не каждый день находишь труп под боком. Выходит, Луша знала о том, что Полина больше не хочет работать в реалити-шоу. Знала, но мне, к примеру, ничего не сказала. Наоборот, почти искренне удивлялась, куда запропастилась соведущая.
Чтобы найти убийцу, нужно понять мотив. Кому выгодна эта смерть? Я обвел взглядом присутствующих: кто-то из них знал намного больше, чем говорил. На смену первого шока пришел страх, я видел, что все они смертельно боялись. Но чего?
****В операторской также царило общее уныние. Женщины плакали, мужчины нарезались виски. Луша отсутствовала, и это настораживало еще больше.
— Нам надо поговорить, — я потянул Гошу за лацкан.
Тот пьяненько сопротивлялся, но затем все-таки перешел в небольшую комнатку, где устало плюхнулся в расшатанное кресло. Бокал с виски режиссер так и не выпустил из рук — держался за него, как за спасательный круг. Сделал глоток и уставился на меня:
— Решил поиграть в Шерлока Холмса? — мутноватый взгляд только казался хмельным, на самом деле Гоша пока что четко отдавал себе отчет в происходящем. — Встряхнем серое вещество, и, не отходя от трупа, изобличим убийцу. Похвально! Благими намерениями вымощена дорога в ад. Но ты, видать, дорожку решил сократить. Кого подозреваешь? Может быть, меня?
— И тебя тоже, — я спокойно выслушал путаную речь. — Возможно, даже в первую очередь! У тебя был мотив, чтобы ее убить.
— Какой же? — он покатал виски во рту, ощущая, как алкоголь всасывается в слизистую.
Больше всего на свете мне сейчас хотелось выпить, но я тут же одернул себя: не время.
— Чего замолчал? Какого рожна мне ее убивать?
— Полина хотела уйти из шоу.
Пауза.
— Вот сука, — пробормотал Гоша.
Стакан, словно граната, пролетел рядом с моей головой и ударился об стену. Упал, но почему-то не разбился. На полу появилось темное пятно. Пропало виски.
— Вон!!! — визгливо заорал Гоша, когда дверь в комнатенку чуть приоткрылась. Замок послушно щелкнул.
— Сдохнуть можно! — пожаловался Гоша, растирая левую часть груди. — Сорок лет, а уже язва желудка и хронический невроз. Сплю плохо. Бессонница…
— Пить меньше надо.
— Кто бы говорил, — ухмыльнулся он. — Рыбак рыбака за версту почует. Сам закладываешь. И ведь надо полгать, не шампанское.
Мы помолчали. Я вдруг подумал, а нет ли у меня язвы желудка и хронического невроза?! А заодно и цирроза печени: до банального спирта я пока не опускался, но кто знает, что будет в сорок лет: возможно, перейду и на одеколон. Чем отличается бытовой пьяница от алкоголика? Пьяница пьет потому, что вкусно. Алкоголик потому, что надо. Так всегда говорила моя жена. А то, что говорит моя жена, не вызывает никаких сомнений. Эх, Ленка… Сидит сейчас дома, вяжет пинетки. А живот у нее большой-пребольшой… Ткни пальцем, и Ленка лопнет.
— Не убивал я ее, Дэн! — сказал вдруг Гоша.
И я вернулся в грязную унылую комнату в ста километрах от Москвы.
— Ей-богу не убивал! Кто ж из золотой рыбки уху готовит?! Неделю назад даже предложение сделал, Полина обещала подумать. Как раз сегодня и должна была дать ответ.
У меня отвисла челюсть:
— Ты что, на ней собирался жениться?
— Типун тебе на язык, скажешь тоже… — в правом глазу Гоши лопнул сосуд, и белок налился красным, придавая лицу трагикомическое выражение. — Деловое предложение. Я ведь не дурак — понимаю, что проект трещит по швам, еще немного и лопнет. Перекормили зрителя доморощенными страстями, даром, что в книгу рекордов Гиннесса попали. Но ведь Гиннесс денег на тарелочке не принесет, так? Значит, нужно другое шоу, в которое будут вкладывать бабки. Я полгода над новым шоу бьюсь. И ничего нового пока не придумал. Все уже было: даже людей крокодилам скормить успели.
— Живьем?
— Понарошку, естественно. Крокодил нынче, как зритель — привередлив. Его суррогатом не накормишь. Потом идея родилась: как-то в одночасье. Такого точно нигде не было. Телевизионный триллер — мурашки по коже. Поговорил кое с кем, а там люди серьезные… Договорились. И в последний момент: хотим, говорят, Полину. Как ведущую, спрашиваю? Смеются: можно и как ведущую. Под нее, собственно, деньги и давались. Деньги взял. Полину почти уговорил. А сегодня — труп. Да еще выяснилось, что она меня надуть хотела! Теперь даже и не знаю, как разруливать. Денег, сам понимаешь, у меня уже нет. Знал бы, сам придушил суку.
— Какая теперь разница?
— А принцип?! — Гоша и тяжело поднялся. — Разве принцип не имеет значения? Если подставила — будь добра, отвечай. В этом мире нет мальчиков и девочек, есть взрослые дяденьки и тетеньки. И к каждому свой счет. Ладно, что уж теперь… Сейчас бутылку принесу — выпьем. За помин души.
Принес. Выпили. Закусили… Жизнь не такая уж плохая штука, особенно, если ты живой. Жаль, кое-кому это открытие уже совершенно безразлично.
— Ты в потусторонний мир веришь? — спросил вдруг Гоша. — В привидений, барабашек там всяких?
— Я — психиатр! Забыл?
— Ну и что?
— Я могу верить только в расстройство психики. Если ты видишь привидение, значит, ты просто не здоров.
— Следуя твоей логике, — почему-то обиделся Гоша, — если человек разговаривает с белой горячкой, то он тоже… того?
— Если с белой горячкой, то точно того. Или ты будешь настаивать, что он психически абсолютно здоров?
— Да ну тебя, любую мысль извратишь! Я вот про что: если в мире столько свидетельств о потусторонних явлениях, значит, они действительно имеют место быть. Как ты объяснишь, что группа совершенно здоровых людей, имеющих разное образование и принадлежащих к разным социальным группам, вдруг начинают видеть одно и то же?!
— А чего тут объяснять? Массовый психоз. И не говори, что с ума по одиночке сходят, это мультяшная утопия.
— Дэн, они нормальны, — прошептал Гоша. — И симптомы одни и те же описывают.
— Ты уж определись, пожалуйста: симптомы или видения. Это суть разные вещи.
— И симптомы, и видения… — он подлил мне в стакан. — Может, причина в болотных испарениях? Пятый год живем на болотах…
— А в чем дело? Что они такого видят?
— Началось-то как раз с Полины, — после некоторого раздумья сказал Гоша. — Однажды на площадке она увидела странного человека. Точнее, даже не человека, а расплывчатую фигуру. Вроде как это был мужчина, так ей показалось. Она попробовала с ним заговорить, но он молчал, а потом поднял голову. И Поля завизжала. Сбежалась вся съемочная бригада. Долго ее отпаивали валерьянкой. Потом она призналась, что увидела свое лицо, только мертвое, раздувшееся. После этого случая работать с ней стало невозможно: постоянно срывала съемки, жаловалась на мигрень, несколько раз упала в обморок. Я честным делом думал, что залетела девушка: токсикоз, дело такое… Если бы! Как залетела, так бы и вылетела…