— Вы хотите сказать, что занимаетесь ракетами?
— Не совсем так. В основном приборами и аппаратурой, которую устанавливают на спутниках. Разными датчиками, при помощи которых получают сведения о радиации, космическом излучении и тому подобных вещах. Однако в данный момент меня куда больше интересует рыбная ловля.
Тут есть небольшой залив, примерно в миле от того места, где я живу…
— Знаю, я раньше там жил. Но вам и вашему другу Хастингсу, который купил этот дом, непременно нужно приехать сюда во время охотничьего сезона. Тут много оленей, особенно в лесах, что к северу.
— Боюсь, что разочарую вас, я — не охотник. Захватил с собой ружье и револьвер, но просто для того, чтобы попрактиковаться в стрельбе по мишени. Еще пива?
— О’кей — сказал шериф и показал бармену два пальца.
— А случались у вас за последнее время еще какие-нибудь странные смерти, шериф? — спросил Док.
Шериф с любопытством посмотрел на него:
— Не знаю, что вы подразумеваете под «странными», — сказал он. — Была парочка нераскрытых убийств за последние несколько лет, но они были связаны с ограблениями, так что ничего странного не было.
— Я имею в виду случаи, когда кто-нибудь пытался совершить самоубийство или убийство на почве помешательства.
— Хм-м. Да нет. За то время, что я занимаю свой пост — а это уже шесть лет — такого не было. Но что странного в этих случаях? Ведь речь идет о тех, кто сошел с ума, не так ли?
— Да, если не учитывать, что безумие, как правило, развивается по своим законам, а вот Томми Хоффман…
— Уж не хотите ли вы сказать, что это не было самоубийством?
— Упаси Боже. Просто я прикидываю, какого рода психоз мог у него возникнуть, и почему он поразил его столь сильно и внезапно. Только что он был, можно сказать, счастлив, доволен — сладко уснул после, скажем так, весьма приятных переживаний. Как-то все это не укладывается в голове. Ну, впрочем, хватит об этом. Вы сказали, что рыбачили в моем заливе, да, шериф? Какую наживку использовали?
После второй кружки шериф извинился, сказав, что ему пора возвращаться в Уилкокс, и ушел. Док заказал себе еще пива и, допив кружку, задумался, держа в руке потухшую трубку. Может, он и вправду перегибает палку, пытаясь связать между собой три смерти — полевой мыши, юноши и собаки — соединить их в некое чудовищное целое? Шериф не увидел здесь ничего странного, но…
Может, и вправду он чересчур глубоко копает? Полевая мышь вела себя довольно странно. Во-первых, она сидела на дорожке и как будто пыталась прогнать юношу и девушку. После этого она дала девушке взять себя в руку и тут же ее укусила. Когда та бросила ее на дорогу, мышь убежала, но затем вернулась и напала на юношу, фактически покончив с собой.
Теперь что касается этого парня, Томми Хоффмана. Вновь безумие, которое охватило его, когда он спал или сразу после пробуждения рядом с девушкой. И снова все кончилось самоубийством. Док допускал, что люди теряют рассудок и, случается, кончают с собой в этом состоянии. Но он много читал о психических аномалиях, однако, ни разу не встречал случаев, когда люди сходили бы с ума столь внезапно и непоправимо без всяких предпосылок и без малейших причин, без всяких травмирующих переживаний.
Наконец, собака. Разумеется, пес мог быть бешеным, вследствие чего слепо выбежал на дорогу под колеса машины. Но если здесь дело не в бешенстве, то налицо опять явное самоубийство, особенно странное для собаки, которая, как его уверяли, смертельно боялась машин. Последняя информация была получена только что от шерифа и делала случившееся еще более странным.
Однако, насколько ему было известно, животные, если не считать леммингов, не кончают жизнь самоубийством.
Док допил пиво, выбил пепел из трубки, встал и вышел из бара. В Грин-Бее есть лаборатория, где ему могут точно сказать, было ли у Бака бешенство; до Грин-Бея сорок пять миль, а сейчас только три часа пополудни. Тело собаки находилось у него в фургоне, и он мог доставить его в Грин-Бей в любое время. Кроме того, он вот уже неделю никуда не выезжал из дома дальше Бартлесвилля, так что был повод провести вечер в Грин-Бее, сходить в кино, например.
Стаунтон так и поступил, после доставки пса в лабораторию он оплатил расходы и договорился, что результаты анализа узнает по телефону на следующий день. Пообедав, он купил полдюжины книг для легкого чтения. В основном детективы. Он специально отказывался на отдыхе от серьезного чтения. Обед был очень хорош: приятно было разнообразие после того, что он мог позволить себе в Бартлесвилле. Да и фильм оказался забавным: французская комедия с Бриджит Бардо.
Док вернулся к себе после десяти вечера, в дом, который любезно предоставил в его распоряжение Хастингс. Дом был очень большой, поскольку раньше тут жили фермеры. На втором этаже располагались три спальни, хотя лишь две из них были меблированы, и ванная. Внизу — три комнаты, большая кухня, большая гостиная и еще одна комната, используемая в качестве кладовой, где он хранил ружья и принадлежности для рыбной ловли. Электричество давал движок, работающий на бензине, который стоял в подвале. Тот же движок обеспечивал подачу воды из колодца в бак, расположенный на крыше. В доме не было телефона, но Доку это не мешало, даже наоборот. Когда-то здесь была ферма, но по какой-то причине земля эта оказалась заброшенной и не возделывалась уже больше двадцати лет. Все, за исключением небольшого садика вокруг дома, буйно заросло деревьями и кустарником.
До нынешнего вечера местечко это казалось ему мирным и уютным.
Док достал из холодильника банку пива и взял одну из приобретенных в городе книг, однако ему никак не удавалось углубиться в чтение. Он ощущал смутное беспокойство. В первый раз за все время пребывания здесь он осознал свою изолированность. Док едва поборол желание опустить шторы на окнах, чтобы никто и ничто не могло заглянуть внутрь.
Но почему у кого-то может возникнуть желание прийти к одинокому дому и заглянуть в окна? Тем более, какое нечто может за ним подсматривать? Сюда может заглянуть только какое-нибудь животное, а с какой стати ему бояться животных? Он выдвинул против самого себя обвинение в нелепых страхах, признал себя виновным и приговорил к очередной банке пива и чтению детективного романа.
Взяв книгу, Стаунтон обнаружил ее открытой на двадцатой странице, но ничего не смог вспомнить из прочитанного до сих пор. Док начал читать с первой страницы. Детектив был захватывающий, убийство происходило в самом начале. Но Док не в силах был заинтересоваться книгой, между его сознанием и содержанием детектива маячила история Томми Хоффмана… Вот он встает, совершенно голый, в одних синих носках, оставляет спящую возлюбленную и бежит к пещере. Он сидит там до наступления темноты, скрючившись, пока не видит приближающиеся огоньки фонарей в руках своего отца и отца своей возлюбленной, которые спешат к нему с собакой. Тут Томми снова убегает, на этот раз от них, кружит по лесу, возвращаясь к исходной точке своего пути, подбирает ржавый нож со сломанным лезвием и взрезает себе вены на обоих запястьях…
Теперь книга была раскрыта на пятнадцатой странице, но Док все равно не помнил, что рассказывалось на предыдущих. В изнеможении он отбросил книгу и задумался.
Через некоторое время он пришел к тому, что нужно подождать до завтрашнего вечера, когда он сможет позвонить из Бартлесвилля в лабораторию и узнать результаты обследования Бака. Если у пса обнаружат бешенство, он сможет объяснить хотя бы одну из трех смертей; и тогда он полностью выбросит случившееся из головы и будет наслаждаться оставшимися неделями отпуска, прекратив попытки разрешить загадку, которой, возможно, и не существует. Но вот если у Бака не было бешенства…
Он выпил еще одну банку пива, лег в постель и через некоторое время уснул.
Глава седьмая
Мозговик оставался укрытым от посторонних глаз в дупле дерева с того момента, как собака положила сюда его тело, а затем нашла свою смерть под колесами автомобиля.