Он проголодался, но решил ничего не есть. Еда повышает сонливость, особенно, если человек устал. Голодному легче оставаться без сна, чем сытому, во всяком случае, до того момента, пока голод или дурное питание его не ослабят. Здесь такого не случится; он знал, что может обходиться без еды дольше, чем без сна.
Док расхаживал по комнате, стараясь сосредоточиться. Надо принять ответные меры. Но как?
В чем уязвимое место врага? Интересно — он бестелесен или имеет собственное тело, скажем, спящее — в моменты, когда он вселяется в хозяина? Должно быть, у него все-таки есть собственное тело. Во-первых, Док не мог себе представить бестелесное существо; во-вторых, он сейчас вспомнил одну странную деталь самоубийства Зигфрида Гросса. Той ночью из холодильника Эльзы Гросс исчезли кастрюля с супом и судок с подливой. Вряд ли Гросс полностью съел их; а выливать их в раковину у него было еще меньше поводов. Но ведь эти продукты представляют собой базовые ингредиенты питания любого существа с химией тела земного типа. А может быть, Гросс, прежде чем покончить с собой, был использован для кормления врага? Это звучало абсурдно, но что из всего происходившего не выглядело чудовищным абсурдом? Во всяком случае, это было возможно.
Док вышел на кухню и на короткое время включил фонарик, чтобы сварить себе еще кофе. Когда кофе был готов, он сел с чашкой в кресло, освещенное ярким лунным светом.
Где находится тело врага? Вполне возможно, поскольку должен быть предел диапазону его действия, оно где-то рядом; очевидно, дом был эпицентром его активности. Поэтому вероятно, что тело — где-то в окрестностях дома, а скорее всего — внутри дома. Может быть, здесь и проходит линия его контратаки? Как только станет светло, он тщательнейше обыщет дом и застрелит все живое, что встретит!
Это была длинная-длинная ночь, самая тоскливая и одинокая ночь в его жизни. Но она закончилась.
Когда достаточно рассвело, он внимательно осмотрел весь дом, каждую комнату, от подвала до чердака. Док, разумеется, не знал, что именно он ищет. И если только враг не мог обратиться, например, в маленький домашний предмет или стать невидимым — а в том и в другом он сомневался — то оставалось сделать вывод, что врага в доме нет. В подвале он убедился, что его догадка по поводу генератора была верной. Нечто вроде мыши проникло под кожух и теперь превратилось в красную жижу. Он, конечно, мог все это убрать и снова включить движок, но какой смысл? Если враг не хочет, чтобы у него было электричество, найдется еще что-нибудь маленькое, способное забраться под кожух, чтобы все выключить, как только Док начнет подниматься по лестнице.
За всю эту бесконечную ночь ему удалось найти лишь одно решение. Враг теперь стал беспомощным пленником, поскольку от любого хозяина он может избавиться, лишь умертвив его. Значит, теперь у Дока появился шанс перехватить инициативу. Если бы ему удалось ранить и захватить в плен, или просто захватить в плен того хозяина, который может быть использован против него, и сохранять его в живых, чтобы исключить всякую возможность его смерти, тогда враг на время станет беспомощным. А сам он за это время сможет беспрепятственно выбраться в город.
Но вот будет ли у него такой шанс?
Он посмотрел на потолок и, увидев мотылька, вдруг ощутил смутную надежду. Может, это он? Мотылек, конечно, безопасен, но враг мог контролировать его, например, использовать как шпиона.
Он осторожно встал и пробрался в кладовку, закрыв за собой дверь. Там Док принялся мастерить очень грубый сачок для ловли бабочек. Он согнул вешалку в некое подобие кольца. Затем разорвал спальный мешок, чтобы вынуть оттуда кусок марли, служащий в качестве накомарника. Этот кусок марли он ухитрился прикрепить к согнутой вешалке, в результате чего появилось очень приблизительное подобие сачка.
Мотылек все еще кружил. После нескольких неудачных попыток Док все-таки поймал его, стараясь не поранить крылышко. На кухне он нашел коробок спичек и опустошил его; после этого он посадил туда мотылька и закрыл коробок. Мотылек проживет там какое-то время — достаточное, чтобы Док успел убежать в город. Разумеется, если мотылек…
Впрочем, это легко выяснить. Взяв дробовик, он открыл дверь и шагнул наружу. Оглядевшись вокруг, он не увидел ничего подозрительного и опасного. И в небе как будто тоже.
Он глубоко вздохнул и пошел. Сделав несколько шагов, он снова взглянул на небо. Ястреб, большой ястреб взмывал в небо кругами. В следующий миг он нырнул вниз с явным намерением убить Дока, а не просто загнать его обратно в дом.
Док вскинул дробовик и нажал на курок как раз вовремя — ястреб был в восьми или десяти футах от его головы. Он падал со свистом, как управляемый реактивный снаряд. Брызнула кровь, полетели перья, попав ему прямо в лицо. То, что осталось от птицы, врезалось в землю в двух шагах от Дока.
Он бросился к дому. Там он смыл с лица кровь и отряхнулся. Затем открыл спичечный коробок и выпустил невинного мотылька. Идея была неплохая, но, похоже, враг не собирался дать ему уйти так легко.
Глава двадцатая
Долгое время ничего не происходило.
Минуты тянулись, как часы. Он не спал уже более двадцати четырех часов. Его состояние усугублялось тем, что в предшествующие сутки он спал не более трех часов. Большую часть времени он расхаживал от окна к окну.
Ноги его гудели от усталости, и он отдал бы тысячу долларов за несколько минут отдыха, но это было слишком опасно. Он даже не мог себе позволить сесть и откинуться в кресле. Садился он только на подлокотник кресла или валик дивана перед окном гостиной, или на краешек стула на кухне. Время от времени он позволял себе выпить чашечку кофе, но теперь он пил его холодным; он знал, что влияние кофеина ослабляется горячей жидкостью.
Утро вползало в дом. Скоро появится шериф или полиция штата. Мисс Телли не позднее нынешнего утра уведомит их, сообщив, что Стаунтон вчера не позвонил в назначенный час — должно быть, что-то случилось, и Док в опасности.
Да, долго ему не продержаться. Для него становится опасным даже просто сидеть. Он заметил, что глаза закрываются сами собой и держать их открытыми стоит больших усилий. Хотя вообще он не был заядлым курильщиком, но сегодня курил трубку так часто, что у него саднило в горле. Бензедрин — это средство сейчас для него казалось ценнее бриллиантов, но кто же знал, что в отпуске придется бороться со сном?!
Было около полудня, когда он, стоя у окна и не решаясь даже прислониться головой к стеклу, услышал шум приближающегося автомобиля.
Док взял в руки дробовик и открыл дверь, сам оставаясь внутри, чтобы при случае уберечь шерифа или того, кто пришел, от неожиданного нападения.
Во двор въехала машина. Маленькая машина, «фольксваген», в ней сидела мисс Телли, одна.
Он яростно замахал рукой в надежде, что если она повернет и быстро уедет, то…
Но она уже въехала во двор, не глядя на него, поскольку внимание ее было приковано к разбитому фургону и мертвому оленю — от него взлетела целая стая канюков, которых вспугнул шум машины. Мисс Телли выключила мотор прежде, чем взглянула на Дока.
— Мисс Телли! — крикнул он. — Разворачивайтесь и быстрее возвращайтесь в город. Вызовите полицию штата и…
Бесполезно. Он услышал стук копыт — по дороге мчался бык, он был в каких-то ста ярдах. «Фольксваген» находился ярдах в двенадцати от Дока, но тут он подумал о шансе, хотя и рискованном. Если ему удастся ранить быка не убивая, вывести его из строя, скажем — сломать ногу, тогда враг окажется связанным.
Крикнув мисс Телли, чтобы она оставалась в машине, Док выбежал из дома и поднял дробовик. Только бы не ошибиться и хорошенько прицелиться в передние ноги…
Прицел был точен, но от волнения он поторопился. Выстрел попал в цель, но не остановил быка. Он взревел от ярости, изменил направление и теперь бежал прямо на Дока. Когда тот выстрелил второй раз, между ними оставалось не более десяти футов. Выстрел оказался смертельным. Бык пробежал по инерции несколько шагов и рухнул на землю у ног Дока.
Он открыл дверь «фольксвагена».
— Быстрее в дом, мисс Телли. У нас есть минутка времени, торопитесь.